набережной я
Смотреть до слёз на Стрелку
Васильевского острова
Люблю по вечерам
И вижу, как в Неве
Покоятся колонны,
А небо опрокинулось
И лижет тот гранит,
Где тихая вода
Стирает все границы,
И явное – не явно,
Что мыслится – живёт!
Грифоны
Грифоны в снегу стоят на мосту —
Тот Банковский мост забыть мне нельзя;
Канал в тишине от слёз до ума
Застыл, как стекло. И сердце в груди
Застыло навек, а строки легли
Под лапы зверей, застывших в тоске, —
Пусть крылья в полёт стремятся в веках,
Грифонам нельзя покинуть свой пост.
Я лямку тяну забытых стихов,
Забытые сны стреляют в упор
На Чёрной реке, и падает дух,
Как медный пятак, под ноги Судьбы,
Застывшей в снегу. Я лезу наверх
Червём по спине грифонов в снегу.
Они на мосту быльё стерегут —
Я ногти срываю, срываю бельё,
Чтоб крылья забрать и в небо взлететь,
Но силы меня оставили тут —
Я слился, как ртуть, и замер в снегу.
Однажды на мост ты выйдешь, смеясь,
Коснёшься рукой шершавых боков —
Холодный металл согреет любовь,
Но сердце, как лёд, застыло в груди
Поэта. Вина осталась на мне —
Грифоны в снегу стоят на мосту.
Медный всадник
Медный всадник пришпорил коня,
Чтоб спуститься с гранитного камня
И коснуться рукой заходящего солнца,
Чьи лучи озарили подножье.
Проскакал по Сенатской он площади,
Озарённый, как светоч, сияньем
У реки на колени спешился —
Зачерпнул величавой воды
И устало омыл он лицо.
Бывший всадник похлопал коня,
Без сомнений спустился к воде
Царский конь, застучал по граниту копытом
И заржал он торжественным ржаньем.
И тотчас по реке волнение
Началось, охватило пространство,
И раздалось ответное ржанье,
Что звучало от невского дна.
Вздрогнул конь, вздрогнул царь, прослезился,
Вновь коня оседлал и обратно
На извечный вернулся гранит.
Двухсотлетию Казанского собора
«Он выходит фасадом на Невский проспект…»
Он выходит фасадом на Невский проспект
(То «Невский проспект, 25») —
В череде всех колен продолжается след
Истории славы опять.
А с другой стороны Грибоедов канал
Рассыпал размах колоннад
И поставил