ухмыльнулась девушка, отхлёбывая латте – долго я под капельницей? Надо домой, мама, наверное, волнуется.
– Поверь, она вне себя от ярости, – подтвердила темнокожая подруга, – я с ней уже связалась, – Нана села на край кровати, – я была уверена, что ты пересдала свой экзамен и… разве это не ты засыпаешь письмами нашего мэра?
– Чего? На хрен мне мэр? – сморщилась Ева.
– Странно. Я работаю в Главном Космическом Центре. Мой отдел, ты наверняка о нём слышала, – тот самый Отдел Исследований Вселенных, лично я готовлю будущих экспедиторов к вылетам: занимаюсь физподготовкой и информационной подготовкой. Так вот, наш отдел постоянно трясут – кто-то пишет анонимные обращения и петиции мэру о перепроверке Земли, мэр задолбался, думает кто-то из наших… и вроде бы идея неплохая, но навряд ли мэр её одобрит после такой письменной долбёжки.
Воцарилось неловкое молчание. Ева отхлебнула и, смотря в сторону, тихо спросила:
– Ты действительно хотела подружиться?
– Конечно, – Нана тяжело вздохнула, – конечно хотела. Разве ты не помнишь, как я несколько раз приглашала тебя встретиться за стенами универа и ты отшивала меня?
– Ну, – Ева чувствовала, как щёки начинают гореть румянцем, а стыд заставляет сердце смущённо и бешено колотиться, – дело было в том, что я была достаточно занятой студенткой, я занималась спортом, изучала живопись, я…
– Не оправдывайся, – перебила её мулатка и, улыбнувшись, положила свою руку в открытую ладонь бывшей сокурсницы, – Это не так важно, потому что в прошлом. Я тоже была неправа. Я зациклилась на дружбе с тобой, потому что ты была землянкой. Я знаю, что тебе повезло – у тебя прекрасная мама, друзья и всё такое. Мне не так повезло.
Лицо Наны на секунду исказилось болью, но затем она снова напустила спокойный и собранный вид.
– Нет, у меня тоже была мама. Но у нас как-то не сложилось. У нас была неблагополучная семья. Она страдала по своей настоящей дочери – я помню её, она была чуть старше меня и погибла, выпав из окна. Достаточно нелепая смерть для Персеи.
– Я не знала, извини, – внутри Евы, казалось, всё замерло от стыда.
– Дело даже не в этом. Я осознаю масштаб её трагедии, но с минуты её смерти она… изменилась. Знаешь, я была для неё болезненным воспоминанием о ребёнке. Она критиковала меня, ругала за всё подряд, я постоянно слышала, что глупая и никому не интересно моё мнение. Мне было очень, очень одиноко и я просто хотела найти себе подругу.
– Блин, Нана, – Ева убрала за ухо выбившуюся рыжую прядь, – Извини. Пожалуйста, извини. Это ужасно, что я столько лет могла не замечать человека, наполненного болью. Просто, меня возмущали твои высказывания и я понятия не имела…
– Забудь, правда. Это в прошлом, теперь всё хорошо. Я съехала от мамы, я пересекаюсь с Пи, у меня и другие друзья есть. Пей латте и ни о чём не волнуйся, – Нана похлопала Еву по ладошке.
Девушка отхлебнула и недоверчиво