объяснения и как-то сменить тему, проявил интерес к книге в руках Бойко. – Что читаете?
– Да вот, – повертел в руках, словно, сам только что обнаружил, – на поэзию потянуло. Окружение, – круговым жестом показал, что имеется ввиду, – располагает.
Открыл книгу и процитировал:
Мы всю жизнь на строительстве крепостей.
Наши спины согнулись, устали сердца.
Мы привыкли к потоку недобрых вестей.
И живем, ожидая конца.
И никто не пропустит Гонца,
Что примчался к нам с вестью иной.
Вдруг затем захотим мы прогнать подлеца,
Что сумел обнести нас стеной?
Вдруг полюбим мы солнца лучи.
И, о ужас! вопрос зададим про весну…
Да, Гонцу вновь кричат: Замолчи!
Разве можно так просто покинуть войну?
Не улавливая, к чему он клонит, продолжал стоять с каменным лицом. Катюшка, не обращая на нас никакого внимания, откусывая апельсин, забралась на газон, чтобы рассмотреть узоры на листьях. Перед ней была зелёная стена, состоящая из цветов. В решётку в метр шириной и метра два высотой под наклоном были вставлены горшки. По большей части в них были посажены маранты, которые переплетясь, составили фон. Но в некоторые высадили разные виды калатей. Получилось удивительно красиво. Яркие пятна на фоне переливов зеленого цвета создавали неповторимый живой рисунок, притягивающий взгляд. То, что малышка топталась по живому ковру, состоящему из традесканций и зембрин, заметил не сразу. Хотел окликнуть, но не решился. Хозяин, перехватив мой взгляд, расплылся в довольной улыбке:
– Представляешь? – Почти заговорчески. – Утром зайдёшь сюда, а там все листочки торчком! – Сопроводил жестом свои пояснения. – Потом, когда света становится больше, они опускаются. – Дал мне несколько секунд, чтобы я представил. – Вот такая живая картина. Она в течение всего дня меняется. – Ещё несколько секунд для работы моей фантазии. – Это Оленька придумала.
Ни разу не слышал от неё даже намёка на её увлечение флористикой. Хотя нет! У неё же в саду возле прежнего дома розовые кусты были, которыми она гордилась…
В оранжерею вошла хозяйка дома, шурша своими домашними лодочками по дорожке из крупной морской гальки. Её жёлтый брючный костюм их хлопка вполне соответствовал бы вечернему променаду по курортной набережной. Не хватало только широкополой шляпы, и украшений можно было бы надеть поменьше. Практически игнорируя меня: «Привет, Крюков!», – махнула рукой, не сбавляя шага.
– Кто это у нас такой маленький? – Подошла к Катюшке и опустилась перед ней на корточки. – Давай знакомиться, красавица! – Взяла её за ручки. – Как тебя зовут, солнышко?
Покосился на Виктора Петровича. Он улыбался во всю ширину лица, наблюдая за женой. Если бы я в это мгновение исчез, едва ли кто-нибудь это заметил.
Часа