словно гувернантка.
Он не стал напоминать, что она сама потребовала себе право развлекать жен делегатов. До начала весенней сессии оставалась еще неделя, но более состоятельные члены Тинга уже были в городе, пользуясь гостеприимством Воргреберга.
– Пойду поищу чего-нибудь поесть, – сказал Браги.
Он не выносил помпезности и церемоний, а также роскоши, которую мог позволить себе в своем положении. Будучи воином по происхождению, он стремился поддерживать спартанский образ простого солдата.
– Даже меня не поцелуешь?
– Я думал, с тебя уже хватит.
– Вовсе нет. И Фалька тоже!
Поцеловав малыша, он вышел.
Спускаясь по лестнице, он размышлял о том, что, возможно, вся проблема в Фальке. Сражение началось еще во время выбора имени, и тот раунд он проиграл. Роды были тяжелыми, и Ингер не хотела больше детей. Зато он хотел, хотя и не считал себя хорошим отцом.
К тому же Ингер беспокоило наследство Фалька. Он родился во втором браке Рагнарсона. У Браги имелось трое старших детей, а также внук, которого тоже звали Браги. Последнего он вполне мог считать собственным сыном – его отец, первенец Рагнарсона, погиб под Пальмизано.
Первая семья короля жила в его частном доме, за пределами Воргреберга. Хозяйство в доме вели вдова его сына и младшие дети. Рагнарсон не бывал у них неделями.
– Надо будет туда как-нибудь выбраться, – пробормотал он.
Невнимание к детям вызывало у него чувство вины – что бывало с ним редко.
Он сделал мысленную пометку: надо проконсультироваться по юридическим вопросам с секретарем Дерелем Пратаксисом, как только тот вернется.
Рагнарсону чрезвычайно везло в жизни, но он считал, что подобное везение давно должно ему изменить. То был один из страхов, приходивших к нему с годами. Черта неуклонно приближалась. Он стал медлительнее, инстинктам, возможно, уже не стоило так доверять, как раньше. Ощущение собственной смертности наступало на пятки.
Возможно, стоило попытаться найти какое-то взаимопонимание по вопросу престолонаследия во время этой сессии Тинга. Когда его вынудили стать королем, королевскую власть не сделали наследственной.
Он приближался к главной кухне замка. Из-за открытой двери доносились манящие запахи и громкий голос:
– Угу, я вовсе не вру. Угу. Девять баб за один день. То есть за сутки. Угу. Я тогда был молодой. Две недели в пути. Даже не видел бабу, не то что имел. Угу. Не поверите, но это правда. Девять баб за один день.
Рагнарсон улыбнулся. Кто-то, похоже, в очередной раз завел Джозайю Гейлса, наверняка преднамеренно. Стоило ему начать, и его речь превращалась в спектакль одного актера. Он говорил все громче и громче, размахивая руками, приплясывая, топая и закатывая глаза, подчеркивая каждую фразу языком тела.
Джозайя Гейлс. Сержант пехоты. Выдающийся лучник. Мелкая шестеренка в дворцовой машине. Один из двух сотен солдат и опытных ремесленников, которых Ингер привезла с собой в качестве приданого, поскольку ее младшая родня по линии Грейфеллсов из Итаскии пребывала в благородной бедности.
Браги