исследовал жизнь и деятельность Наполеона, для него мало что значат. Особенно досталось Евгению Викторовичу Тарле – самому выдающемуся из всех, кто когда-либо писал в России о Наполеоне. Для Никонова Тарле – «несчастный» исполнитель «заказа партии», который мог «проболтаться» всуе и потом «смешно оправдываться» (С. 262), «придворный историк» (С. 263) и «сталинский сокол» (С. 274). Стало быть, Никонов толком не знает ни трудов Тарле, ни его биографии, не знает, что Евгений Викторович претерпел при Сталине и арест, и ссылку, и разжалование из академиков, и убийственные нападки на него партийной прессы в 1937 и 1951 г. Правда, одно достоинство в творчестве Тарле Никонов вальяжно признает: «Писал не как историк, т. е. скучно и занудно, а как настоящий писатель (типа меня, ну, может, чуть послабее)» (С. 310).
Каков литературный стиль (и заодно исторический кругозор) самого Никонова, иллюстрируют следующие примеры: Наполеон «не стеснялся “мочить в сортире”» (С. 107), но «не понимал, какого черта Александр I лезет в Европу» (С. 250), и «на хрена» Фридриху-Вильгельму III лишняя территория (С. 202); русская армия – это «крепостная скотина» (С. 205), а сам Александр I – «потрясающая гнида» (С. 208); ну а супруга Наполеона Жозефина – просто «шалава» и «сука» (С. 128, 137). Наконец, позабавлю читателя шедевром из исторических аналогий А. П. Никонова: «Расстрел герцога Энгиенского в тогдашнем высшем свете восприняли примерно так же, как в современной России восприняли бы (внимание, мой читатель! – Н. Т.) расстрел Аллы Пугачевой» (С. 179).
«Сенсационный бестселлер» «самого скандального современного историка», как представлена в аннотации книга А. М. Буровского «Наполеон – спаситель России», трудно принять всерьез. Здесь и поразительная неосведомленность автора (Кутузов при Бородине якобы «не ставил целью остановить Наполеона и удержать Москву», а «причины московского пожара 1812 г. остаются до сих пор (для Буровского. – Н. Т.) неизвестными»), и топорность авторских оценок (отступление войск Наполеона из России – это «отвратительный драпеж крыс», которые, мол, «кинулись обратно в свою нору», то бишь во Францию). Что же касается парадоксальной роли Наполеона как «спасителя России», то Буровский понимает ее так: Наполеон в России «мог только пакостить и разрушать», чем спровоцировал против себя «дубину народной войны» (выражение Льва Толстого), которая погубила его, а, стало быть, спасла Россию[41].
Итак, писали и пишут о Наполеоне чаще и больше, чем о ком-либо. Но, вероятно, очень многие из тех, кто принимался за работу над биографией «первого солдата веков и мира», невольно задумывались: а по плечу ли им такая задача? Так, Е. В. Тарле опасливо приступал к соперничеству со своими предшественниками, называя при этом В. Скотта, Ф. Стендаля, Л. Н. Толстого. А. З. Манфред по той же причине десятилетиями «не считал себя морально вправе» выступить с книгой о Наполеоне, ссылаясь теперь еще на самого Тарле, а также на А. Моруа, Э. Людвига «и многих, многих других»[42].
Думается, для того чтобы создать достаточно масштабное жизнеописание Наполеона,