она тоже отпила из кубка, – отсутствие битв не страшит меня.
– Мне радостно это слышать, Эррэйя, но, боюсь, не все амазонки согласны с тобой.
Эррэйя сделала вдох, словно собиралась что-то ответить, но вдруг выдохнула. Она улыбнулась, и, откинув назад волосы с атласными прядями, тихо сказала:
– Вслушайся в эти звуки, Вероника. Наполни грудь сладким дурманом и спроси себя, счастливы эти девушки или нет?
– У них нет ничего другого, они вынуждены быть здесь лишь потому, что родились амазонками.
Эррэйя осторожно коснулась моей руки:
– Уж не сомневаешься ли ты в себе, моя королева?
– Мы давно не воевали, и вряд ли в ближайшее время выйдем на тропу войны. Амазонки вновь могут начать бунт.
Вдруг Эррэйя поднялась:
– Тебе нужно расслабиться. Ложись.
– Что? – я поднялась следом и уставилась на давнюю подругу.
Не меняя улыбки, она взяла у меня из рук кубок и поставила на пол вместе со своим. Я не сводила с нее глаз.
– Ты напряжена, – она коснулась моего плеча, – доверься мне.
Одним движением руки она освободила меня от платья и вновь указала на скамью:
– Ложись, Вероника, я позабочусь о тебе.
Я не тронулась с места. Дыхание участилось, и я уже не чувствовала дурмана, но Эррэйя не желала мне зла. Осторожно вышагнув из упавшего платья, я разместилась на скамье.
– Очень хорошо, моя дорогая. А теперь говори, – Эррэйя опустила руки в стеклянную емкость с прозрачной жидкостью и подошла ко мне. Я закрыла глаза.
Мягкие руки опустились на мои плечи и проскользили по спине. Горячее масло обжигало кожу, но сильные руки Эррэйи тушили едва зарождающийся пожар, и вскоре я ощутила лавину тепла на всем своем теле.
Ее руки скользили, разводя огонь в остывшем от рутины теле, ее пальцы находили замершие точки и вновь наполняли жизнью, пряные запахи сводили с ума. Я не заметила, как отвлеклась от повседневных дум, и теперь грезила, чтобы эта ночь не кончалась.
От жгучей, пылающей и в то же время сладкой боли выступили слезы, и я едва слышно вскрикнула. Эррэйя коснулась моей шеи.
– Ты здесь одна, – она шептала, – никто не услышит тебя. Ты можешь быть слабой здесь, ты можешь быть, какой желаешь…
– Я королева, Эррэйя, и имею любые привилегии, кроме этой, – я перевернулась и схватила ладони девушки, она замерла. С ее рук капало ароматное масло мне на живот, и, осторожно высвободившись, она продолжила массировать мое тело.
– Ты женщина, Вероника, и все зависит от тебя, но в каком качестве в первую очередь ты себя видишь…
О, мудрая Эррэйя! Ты вправе давать советы, мы были равны с тобой, и сейчас я пришла к тебе сама. Ты можешь дать мне то, что я утеряла в бесконечной гонке за безупречными победами, за войнами и жестокостью. Возможно, когда-нибудь я смогу открыться тебе, но сегодня я близка к тебе лишь телом…
Я вновь позволила ей себя касаться. Поддаваясь ее плавным движениям, я