на музыке. Вместо этого ты будешь сидеть дома одна и ждать, когда мы с Борей придем из садика?» Но Вера уперлась: «Да, буду».
Я почувствовала, что начинаю раздражаться из-за того, что Вера на контакт не идет, и вряд ли мне удастся сейчас что-то донести до нее. Я озвучила ей, что чувствую протест и, думаю, дальше не стоит продолжать разговор. На что Вера снова запротестовала: «Нет, стоит продолжать разговор, мама, говори!» И я начала снова: «Вера, я люблю тебя и хочу помочь тебе, не стоит из-за таких людей лишать себя удовольствия ходить на интересные занятия, общаться с одноклассниками, гулять, в конце концов, на школьной площадке». Но Вера снова начала возражать: «Мне не интересно там, не интересно на занятиях, не интересно с одноклассниками, они все скучные и площадка дурацкая, скучная».
И я почувствовала такое раздражение и страх, что Вера может закрепиться в этой установке и всю жизнь обвинять все и всех вокруг в своей неинтересной и от того несчастной жизни, что не сдержалась и выпалила: «Ну конечно, Вера, можно всю жизнь жаловаться, что все вокруг неинтересное – занятия, площадка, одноклассники, и всю жизнь прожить, скучая и жалуясь на все. Очень много людей именно так и живет. А есть люди, которые в самом скучном находят что-то интересное или придумывают его сами, они в самых, казалось бы, безысходных ситуациях находят выход и делают свою жизнь насыщенной, интересной и очень радостной». И даже вспомнила фильм «Побег из Шоушенка», пообещав Вере показать его, если она захочет.
Но все было бесполезно, Вера упрямо топнула ногой, сказав: «Не хочу смотреть фильм, он плохой». Тогда я, окончательно потеряв надежду что-то донести, сказала: «Хорошо, Вера, как хочешь. Я все равно буду любить тебя, как бы ты ни решила жить. Я пойду, мне надо готовить кушать». Тут закипел суп на плите, я вскочила, схватив крышку, она начала выпадать у меня из рук, я от страха громко крикнула, бросив ее в раковину. Вера убежала в комнату. А я подумала, что меня пора сдавать в психушку. Потом успокоила себя, подумав: «Ничего страшного, это мои эмоции. И это Верин выбор, не хочет ходить на продленку – значит найму няню, чтобы забирала ее после обеда и приводила домой». Но настроение у меня, конечно, испортилось.
На следующее утро, проводя ее в школу, я сказала ей, глядя в глаза, что верю в нее, люблю ее и знаю, что у нее все получится и она справится.
А вечером, забирая ее с продленки, у меня состоялся разговор с самой Ираидой Алексеевной, которая прибежала и начала мне доказывать, что не ругает Веру, но и не пускает детей к буфету, потому что переживает, что у буфета их затопчут старшеклассники, что часто у них мало времени и они не успевают. Я отвечала ей спокойно, объясняя, что Вере важно и нужно сходить в буфет.
Тогда Ираида Алексеевна рассказала, что некоторые дети не ходят покупать обед, а идут сразу в буфет и там покупают булочки и пирожки. Я ответила, что это наши деньги, и мы сможем с Верой договориться, на что их тратить. Напоследок Ираида Алексеевна сказала, что сегодня не узнала Веру, ей показалось, что она какая-то