она же вся потрескалась от старости.
Услышав аргументы, почему в прихожей необходимо сделать ремонт, я чуть не поперхнулся собственной слюной. Да уж, логика у Марселя железная, даже возразить сложно.
В тот день Елисеев долго наводил порядок: собирал куски обоев и обшивки двери в мусорные пакеты, складывал вещи обратно в шкаф и при этом не забывал сыпать в наш адрес всякими неприятными словами. Правда, я так и не понял, я-то тут при чём, если мы вместе были на службе. Вскоре вернулась Александра. Она впорхнула в квартиру, как свежий ветерок, и, увидев нашу честную компанию в окружении облезлых стен, в испуге прижала ладонь ко рту.
– Ой, ребята, а чем это вы здесь занимались? – спросила она, озираясь по сторонам.
– Да так, ничем особенным. – Елисеев пожал плечами. – Пока тебя не было, к нам в гости Мамай заглянул. Пришёл, посидел и ушёл, а мы вот теперь после него порядок наводим.
Александра громко и весело рассмеялась, запрокинув голову, отчего шапка упала с её головы и по спине рассыпались золотистые волосы.
– Марсик, так это ты был в роли Мамая? – догадалась она.
Шура наклонилась и чмокнула собачонка в нос. Тот на радостях вскочил на задние лапы и принялся сучить передними по воздуху, словно бил в барабан.
– Вообще-то, его следовало наказать, а не целовать, – ухмыльнулся Максим, глядя на жену. – Посмотри, что он сделал с прихожей. И это я уже всё убрал, ты бы видела, что здесь творилось два часа назад.
– Милый, да не расстраивайся ты так. – Александра махнула рукой. – Что ни делается – всё к лучшему. Я уже давно подумывала здесь ремонт сделать. – Она обвела взглядом облезлую прихожую, подошла к Елисееву, обняла его, положила голову на грудь и, подмигнув нам, добавила: – Так что нам будет чем заняться в твой выходной день.
Честно сказать, другой реакции я от неё и не ожидал. В этом вся Шура.
– Ну, спасибо вам, звери, спасли нас от безделья, – усмехнулся Максим, хмуро глянув на нас. – А то я всю неделю голову ломаю, чем же нам с женой заняться в мой единственный выходной.
Как вы уже, наверное, догадались, в ближайшее воскресенье с утра и до самого вечера мы занимались ремонтом в прихожей. Точнее сказать, люди занимались, а мы с Марселем, устроившись на пороге между гостиной и прихожей, наблюдали за ними. Меня даже увлекло, как домочадцы обои клеили. Словно заворожённые, мы смотрели, как Шура намазывала их клеем, словно блины сгущённым молоком, а затем подавала Елисееву. Он аккуратно брал их за уголки с двух сторон, какое-то время о чём-то думал – такое чувство, будто не ремонт делал, а в шахматы играл, – а потом несколько минут прицеливался, чтобы правильно прилепить к стене. Вот только увлекло нас с Марселем это ненадолго, когда Шура стала мазать третий лист, мы уже начали зевать от скуки. Постепенно прихожая преобразилась до неузнаваемости. Стены заиграли нежно-голубыми оттенками и причудливыми рисунками. Закончив работу, Елисеев спрыгнул с табурета и, вытерев руки о шорты, с улыбкой заявил:
– Финита ля комедия.
Не