том, что я зайчик – весело и громко ответил Леша, приоткрывая дверь.
– Ну брооось, кому какое дело? Ты думаешь, соседям важно, как мы друг друга называем? – спросила Юля, заходя в только что открытую дверь квартиры.
– Да не то чтобы меня это беспокоило, но все-таки немного неприятно, когда совершенно посторонние люди могут слышать что-то, что адресуется исключительно тебе.
– Это всё какие-то скрытые комплексы, милый, – назидательно проговорила Юля, снимая пальто, – мне вот совершенно неважно, что обо мне думают посторонние, и тебе тоже пора научиться не обращать внимания на это.
– Да, ты как всегда совершенно прав, Юльчонок, – Леше нравилось называть так свою девушку. Ему слышалось в этом прозвище что-то среднее между волчонком и бельчонком, что по его мнению весьма точно отражало переменчивый и противоречивый характер Юли. Она была словно полной противоположностью Леши по темпераменту, но именно этот факт парадоксальным образом уравновешивал их отношения.
– Ты опять меня так называешь? – сердито воскликнула Юля, – я же тебе сто раз говорила, что мне не нравится это дурацкое коверкание моего имени!
– А мне думаешь, всегда хочется быть зайчиком? – с улыбкой возразил Леша.
– Ну чего ты придираешься, а? Я же любя, тем более зайчик – это мило, а твой "юльчонок" – это фигня какая-то, честно слово, – с досадой фыркнула Юля, – у меня сегодня был очень тяжелый день, репетиция затянулась допоздна, Юрий Рейнольдович нас решил не щадить перед выпускным экзаменом.
– Да, я как раз хотел спросить тебя, как прошла репетиция, – тихо заметил Леша,
– Ой, это кошмар! Ты знаешь Риту? Помнишь, мы как-то сидели все вместе в ресторане "Букет Виктории"?
– Да, припоминаю, – задумчиво произнес Леша, хотя на самом деле он абсолютно не помнил никакую Риту и даже не особо припоминал этот ресторан со странным названием "Букет Виктории".
– Так вот, Юрий Рейнольдович так на неё кричал, что она три раза бегала в гримерку, чтобы выплакаться.
– Какой-то садист этот ваш Юрий Рейнольдович, а на тебя он тоже кричал? – с легким возмущением в голосе спросил Леша.
– На меня он ни разу еще не кричал, – гордо ответила Юля, – и потом, ты не прав насчет садизма. Это просто методы его работы с творческими людьми. В актерском ремесле никак без дисциплины, а Рита – просто тупица, до которой по-другому не доходит. Если бы она не забывала свои реплики и не путала интонации, всё было бы отлично.
– А тебе не приходило в голову, что ты так говоришь только потому, что он на тебя никогда не кричал? – иронично заметил Леша.
– Нет, ну вот зачем ты опять начинаешь? Я же тебе говорю – на меня он никогда не станет кричать, потому что я прекрасно понимаю свою задачу и хорошо готовлюсь к роли. И вообще, я же тебя не учу, как программировать твои программы. Знаешь, давай просто отдохнем, мне так не хочется говорить про театр сегодня. Он у меня уже вот где, – Юля характерным жестом провела воображаемую линию по своей шее.
– Да, милая, давай не будем. Я тут еды заказал, твои любимые мидии и wok с креветками,