Кровавая бойня в Карелии. Гибель Лыжного егерского батальона 25-27 июня 1944 года
промокали и ночью заледеневали. За плечами у меня была тяжелая рация, а кроме того полевой телефонный аппарат. Из вооружения – автомат МП–40 и пистолет. Автоматом нельзя было пользоваться, если бой был в лесу, так как из-за летящих от деревьев щепок его заедало. Многие хотели иметь русский автомат с магазинной коробкой на 72 паторона, который редко давал осечку. Каски вообще не использовались, как и штыки, так как у нас были боевые ножи. Ручными гранатами было неудобно пользоваться на снегу. Я помню один несчастный случай, когда немецкому шарфюреру по фамилии Шиммельпфеннинг оторвало половину лица, когда он пытался демонтировать бронебойную ружейную гранату. Многие были ранены, в том числе норвежец Лунд из Осло. Их отвезли в штаб на маленькой лодке, но немец там умер».
Сверре Хэскен написал следующее в письме от 28 октября 2013 года: «В нашу задачу входила разведка местности в сторожевом охранении – три дня в карауле на позиции и три дня на дежурстве в самом подразделении. Это было нашей задачей, пока держалась лыжня. Мы с Шефстадом были тогда во 2-й роте. Отрядом командовали Бае и Виик. Несколько раз мы попадали в расставленные русскими ловушки и потеряли двоих бойцов. Мы просили поддержки артиллерии, но не получили.
Мы размещались в большом бункере, находившемся впереди с видом на открытую поляну, которую обрамлял еловый лес, закрывающий нас от русских. К поляне спускался крутой склон. С левой стороны, если смотреть с тыла, была тропа, по которой проходил маршрут нашего разведпатрулирования. По правую сторону для поддержки размещался минометный расчет. Мне кажется, что именно здесь русские нанесли удар с поддержкой артиллерии. Русские работали как днем, так и ночью над обустройством своих позиций. Это происходило за ельником, который отражал стук топоров.
Как-то к нам прилетел одномоторный самолет-разведчик и изрешетил позицию, на которой я находился с пулеметом. И хотя он летел низко, а моя позиция была хорошей, противостояние завершилось без последствий для обеих сторон. Однако потом оказалось, что дело было серьезное.
Неожиданно пришло сообщение о том, что трое из нашего полка получили отпуск. И трое счастливых парней проследовали в субботу утром через лес, в котором были партизаны (у нас не было времени ждать), до Кестеньги, а оттуда отправились домой в Норвегию».
Перед нами снаряжение к внушающему страх немецкому пулемету МГ 42 на вершине высоты Капролат. У всех пятерых бойцов через плечо перекинуты пулеметные ленты к этому оружию. Кроме того, пулеметный расчет был укомплектован 9-миллиметровыми автоматами Шмайсер и карабинами системы Маузер. Справа налево в заднем ряду: Ула Сэли из поселка Ванг в Хедмарке, Сивер Стурьмуен из небольшого города Флиса и Кюллестад. Имена двоих бойцов в переднем ряду неизвестны. Снимок сделан между 2-м и 3-м бункерами. Один из бункеров был назван в честь Стурьмуена. Он был отпущен домой перед сражением и погиб в результате несчастного случая во Флисе после войны
Капрал Рефхауг на посту в открытом пулеметном бункере или в окопе перед бункером.