что мы еще организуем на селе все торжественно, и думаю, что товарищи скажут, что нужно идти в колхозы»673. Брежнев знал, о чем говорил. С одной стороны, цифры указывали на «плохую дисциплину труда». В первой половине 1950 г. 227 тыс. колхозников, или 31,4 %, не выработали свой минимум трудодней; 50 тыс., или 6,3 %, вообще не являлись на работу674. С другой стороны, он осознавал, что из-за массовых депортаций годом раньше и перспективы вообще остаться без вознаграждения за работу колхозное крестьянство было совершенно деморализовано. Брежнев усматривал проблему и в недостаточной квалификации председателей колхозов, из которых лишь половина состояла в партии и столько же закончили только сельскую школу675. Брежнев объяснял недостаточным (политическим) образованием постоянно повторявшиеся злоупотребления председателей колхозов, обогащавшихся за счет крестьянской собственности. К тому же они пьянствовали, да еще и избивали колхозников. Поэтому Брежнев распорядился о проведении следствий в 18 районах, завершившихся установлением злоупотребления властью 186 лиц676. Он также с болью сознавал, что приходилось считаться не только с отсутствием оплаты труда, но и с тем, что обобществленный скот не переживет зимы, так как не было достаточно стойл и корма для животных677. Преемник Брежнева Бодюл сообщает о том, что колхозы должны были отдавать государству так много кормов, что им оставалось только от 20 до 30 % заготовленного объема. Это количество они, собственно, и использовали на корм своим животным, которые, если и выжили зимой, то были совершенно истощены678. В своих мемуарах Бодюл упрекает Брежнева за то, что он не попытался сократить абсурдно высокое для Молдавии налоговое бремя. Тем не менее необходимо понимать, что при Сталине это была бы бессмысленная, более того, опасная попытка. Он упрекает Брежнева в том, что тот был работником, усердно выполнявшим план и реализовавшим все проведением общих кампаний679. Однако с позиций сегодняшнего дня сила Брежнева заключалась именно в том, что он не пасовал, не нагонял страху, а пытался достичь лучшего, располагая ограниченными средствами. Очевидно, его страстные призывы и кампании отчасти диктовались отчаянием и упорством, если он взывал к товарищам: «И действительно, нужно засучить рукава и пойти в бой, политический бой»680.
Брежнев, разумеется, сталкивался с дилеммой: он понимал бедственное положение крестьян, но был обязан следовать указаниям из Москвы и выполнять их в обязательном порядке. Сталинская риторика и партийные принципы требовали от него в речах постоянно восхвалять «великую помощь товарища Сталина»681 и выдавать все указания из Москвы как решения, продиктованные его особой мудростью и заботой. В августе 1950 г. ему пришлось объявить, что Сталин и Маленков решили более не помогать Молдавии посевным материалом, но он, Брежнев, и Председатель Совета министров Рудь лично ручаются, что каждое