правах стажера, – сказал Данилов, – так что давайте я возьму на себя дежурные обходы.
В реанимационных отделениях положено делать обходы каждые четыре часа. Записи в истории болезни вносятся согласно этому правилу, но на деле обходы могут совершаться раз в шесть часов или, даже, реже. Урежение обходов – один из главных признаков наличия расслабленности, так что предложение Данилова было «диагностическим». Однако никто из дежурных врачей не сказал ему, что у них принято совершать обходы реже.
– Разумеется – все действия я буду согласовывать с вами, – добавил Данилов. – Я же хоть и доцент, но в данный момент – стажер.
– Да что уж там согласовывать… – ответил старший врач смены по фамилии Бурлай. – Вы же не интерн.
После первого обхода, который проводится дежурными врачами совместно, поскольку как не пациентов дели, знать нужно всех, Данилов предложил коллегам почаевничать. Предложение было принято с удовольствием. Медсестры сказали, что присоединятся попозже. Совместное чаепитие в ординаторской тоже носило диагностический характер. Когда в отделении все спокойно, то можно и чаю-кофию выпить, но кто-то из дежурной смены всегда должен находиться в зале, на сестринском посту. Если в ординаторской соберутся все, значит бардак здесь тот еще.
Напарники Данилову попались общительные. Пока чай заваривался, Бурлай рассказал, что перешел сюда из Мытищинской ЦРБ,[17] а теперь жалеет, потому что попал, как кур во щи – того и гляди скоро всех разгонят из-за очень высокой летальности.
– Без работы не останетесь, – успокоил Данилов. – Наша специальность по нынешним временам крайне востребованная.
– Это так, – согласился Бурлай, – но здесь меня все более чем устраивает. Рядом с домом, заведующий – нормальный мужик, администрация не сволочная, в отделении свежий ремонт…
– А еще в нашей больнице работает одна очень симпатичная гинекологиня, – вставил другой напарник по фамилии Кошелев.
– Вот этот фактор никакого значения не имеет, – усмехнулся Бурлай. – Мы со Светланой встречаемся в нерабочее время.
– Но зато присутствие поблизости такого брутального амбала, как ты отпугивает всех потенциальных соперников, – возразил Кошелев. – А уйдешь, так сразу забудут и перестанут бояться.
Высокий и широкоплечий Бурлай действительно выглядел брутально. Квадратный подбородок, тяжелый взгляд из-под лохматых бровей, перебитый нос. Довершала впечатление бритая наголо голова. Кошелев был полной противоположностью своего напарника – худощавый, среднего роста, черты лица тонкие, элегантная эспаньолка. Он перешел в отделение из Центральной клинической больницы гражданской авиации. О причинах не рассказывал, но нетрудно было догадаться, что на прежнем месте работы произошла какая-то неприятная история поскольку авиационная клиника котировалась выше обычной городской больницы. Лезть с расспросами Данилов не