вставлять не надо.
– Сложный вы человек, Марк Илларионович, – цокнув языком, сказал Перелесов.
– Даже не представляете, насколько сложный. И опасный...
– Зря ты, капитан, это затеял! Ох, и зря!..
Майор сел в свой «уазик», кивком головы пригласил Панфилова последовать его примеру.
– Я пешком. Тут недалеко.
– Ну, ну, пройдись пешком. Может, охладишь буйную голову... Мой тебе совет, вернись к Максютовой, извинись. И забудь о том, что мне наговорил...
– Вернусь, обязательно вернусь.
Перелесов уехал, а Марк Илларионович спокойным шагом пошел по улице элитного поселка. Гладкий асфальт превосходного качества, зеленые насаждения придомовых территорий, приятный ветерок, щебет птиц. Тишь да гладь, божья благодать. И не скажешь, что где-то рядом только что бушевали злые страсти...
Машина подъехала почти бесшумно, остановилась, мягко качнувшись на рессорах. Марк Илларионович уже знал, кто это снизошел до него, интуиция подсказала. Сердце учащенно забилось.
Сидящая в машине Настя кивнула ему, показывая на пассажирскую дверцу. Он все понял, сел в машину.
– Имею же я право подвезти участкового милиционера? – озоровато улыбнулась она.
– Подвезти? А может, увезти?
– Куда? – заинтригованно улыбнулась Настя.
– Куда-нибудь далеко-далеко. От мужа.
– От мужа?! Разве я говорила тебе, что у меня есть муж?
– А разве нет?
Марк Илларионович воспарил в райские облака, но Настя вернула его на бренную землю.
– Есть.
– Кто?
– Ты не знаешь?
– Нет.
– Я думала, ты навел справки...
– Я хочу все узнать от тебя. Я вчера тебя ждал до полуночи...
– Дождь как из ведра лил.
– Я не в обиде.
– Разве я говорила, что приду?
– А я все равно буду тебя ждать. И сегодня, и завтра...
– Где ты раньше такой настырный был?
– Мне сказали, что ты умерла.
Настя остановила машину, порывисто повернулась к нему лицом, язвительно-жестко заглянула ему в глаза.
– Кто тебе такое сказал?
– Твоя мать ко мне в больницу приезжала... – обескураженно сказал он. – Я думал, она меня задушит...
– Моя мать... – недобро усмехнулась она. – Она могла... Не умирала я...
– Вижу, что нет.
– Видит он...
Настя снова тронула машину с места, повела ее по главной сельской улице. Проехала мимо административной площади.
– Ты как будто не знал, что мама спала и видела, как замуж меня за Грецкого выдать, – с изрядной долей осуждения сказала она.
– Знал.
– Вот она меня и выдала.
– За Грецкого?
– Да. Теперь я Грецкая Анастасия Евгеньевна... Уже семнадцать лет Грецкая...
– Я так почему-то и думал, – подавленно вздохнул Панфилов. – Видел его... И дочь у тебя Агата... Мать его Агатой звали, так, кажется?.. Неужели в ее честь?
– Я не хотела. Так она меня чуть живьем не съела... Вспоминать не хочется...
Машина свернула на узкую, поросшую травой дорогу, ведущую к озеру. Теперь Марк