в Шотландию: иначе у меня была бы большая проблема.
Магазин Софи был настоящей золотой жилой. Когда я входила внутрь под тихий звон колокольчика, казалось, что вступаю в особое королевство. Это был не просто магазин, а маленькое волшебство. Тусклый свет, тишина.
Я закрыла за собой стеклянную дверь, украшенную мелким белым орнаментом. Пахло старой бумагой и свежезаваренным черным чаем. Я принюхалась: ванильный чай, мой любимый. Раздался привычный шорох, Софи вышла из-за занавески, состоящей из сотен бусин, нанизанных на яркие шнурки.
– Эмма! – воскликнула она, и я не могла не заметить радость в ее голосе. – Как хорошо, что ты пришла, – она потянула меня за собой. – Можешь осмотреться. Я только что сделала чай, он еще должен немного завариться. Вы, ребята, так много времени проводите в школе, что тебе явно нужно подкрепиться.
Она продолжала еще что-то говорить и исчезла за звенящей занавеской. Я улыбнулась, и напряжение дня как рукой сняло.
В расстановке книг на полках не угадывалось никакой системы. Ни по авторам, ни по предметным областям. Старинные кожаные переплеты стояли вперемешку с глянцевыми корешками новинок. Я с любопытством взяла один из старых томов. Это был «Робинзон Крузо», который стоял рядом с французской поваренной книгой. В детстве одна из моих любимых историй. Я листала страницы, поражаясь красоте старых рисунков. Затем поставила книгу на то же самое место, хотя на самом деле это не имело значения.
Повсюду стояли лампы для чтения, бросавшие в проходы между полками теплый свет. Я находила все больше сокровищ: «Моби Дик», «Государь» Макиавелли, новое издание «Гордости и предубеждения» рядом с «Галльской войной» Цезаря на латыни. «Миссис Дэллоуэй», любимая книга мамы, была завалена журналами National Geographic. Я вытащила ее и смахнула пыль с обложки. Было больно вспоминать о маме. Неужели со дня ее смерти прошло только десять недель? Я задумчиво пошла дальше. Целая полка была отведена бесчисленным работам Шекспира. Единственная полка, на которой наблюдалась какая-то система.
Коллам любил Шекспира, хоть это я о нем знала. Он составил здесь все, что смог найти в магазине, как сказала Софи.
Я провела рукой по книгам, которые он тщательно отсортировал.
– Не понимаю, почему мужчины такие дотошные, – сказала за моей спиной Софи. – Мой муж не может понять, как мне хоть что-то удается здесь найти. Но ему необязательно сюда приходить. Пусть дома развлекается. Там каждая книжка на своем месте, и, пока судьба книги не решится, она даже не отправляется на полку.
Она улыбнулась и передразнила доктора Эриксона.
– Колламу я в этом удовольствии не отказываю. Если ему кажется, что можно что-то отсортировать, пусть делает.
– Мне нравится все как есть, – сказала я. – Так можно найти книги, на которые ты бы никогда не обратил внимания.
Софи улыбнулась.
– Пойдем, чай готов.
Она потянула меня за собой через книжные ряды и усадила в старое и скрипучее коричневое кресло. На столике стоял дымящийся чай и тарелка с маленькими печеньками. Я