краев. Другая женщина давно бы предложила мне встать, но только не эта. – Ты прав. Пожалуй, так действительно лучше.
Слабый жест, и я оказался в центре живого водоворота. Словно Каллироя, дочь Океана, явилась в Аргос и решила утопить меня за какую-то провинность. Воды поблизости не нашлось – вот и воспользовалась тем, что под рукой.
Морская синь. Зелень водорослей. Снежная кипень прибоя. Золотые блики солнца на воде. Окружили, закружили. Обдали облаком ароматов. Морских? Нет, иных. Мята, лаванда, мирро, дикая роза. Но главное, запах женских тел – молодых, горячих.
Рабыни? Служанки?
Кем бы они ни были, шесть или семь девушек, ничуть не смущаясь, вились вокруг меня. Бросали откровенные взгляды, одаривали лукавыми улыбками. Подступали ближе, ближе. Поначалу легкие, словно бы случайные касания делались уверенней, настойчивей.
Чего они хотят? Чего хочет Сфенебея?!
Щеку обдало жарким дыханием. Бесстыдный язычок скользнул по шее. Проворный пальчик забрался под хитон. Мягкое бедро прижалось к плечу. Хоровод вертелся, кружил голову, тащил на дно.
2
Циклоп и Владыка Собраний
– Я осквернен убийством! Не прикасайтесь ко мне!
Чей это голос: хриплый, срывающийся? Неужели мой?
Девицы замерли, не спеша, однако, отстраниться. Обернулись к Сфенебее: что скажет госпожа?
– Похвальная забота. Но скверна не передается таким путем.
А это чей голос? Юношеский, звонкий. Нет, это уж точно не мой. В словах звенело неприкрытое возбуждение, природа которого была мне непонятна. Служанки подались в стороны, и я увидел насмешника.
Вряд ли он был старше меня больше чем на год. Мягкая бородка, завитая мелкими колечками, казалась приклеенной к гладкому лицу юноши с тонкими чертами. Темно-синий гиматий с узорчатой пурпурной каймой был уложен изящными складками, открывая правое плечо и часть груди. Под гиматием виднелся бордовый хитон, сколотый на плече золотой фибулой. На поясе тоже сверкали вставки из золота. К поясу юноша прицепил кинжал в ножнах с серебряными накладками и тремя крупными сердоликами – скорее украшение, чем оружие.
Судя по всему, он любил и умел производить впечатление. Поймал момент, когда меня окружили девицы – и вышел из ворот незамеченным. Вот, стоит, красуется.
– И как же она передается? – спросил я.
– У нас еще будет время об этом поговорить. Радуйся, Гиппоной, сын Главка!
– Беллерофонт, – поправил я.
Я ждал вопросов, подобных тем, которые задавала женщина, но юный щеголь кивнул с таким видом, будто мое прозвище развеяло его последние сомнения насчет гостя.
– Радуйся, Беллерофонт! Я – Анаксагор, сын Сфенебеи…
Клянусь, он нарочно выдержал паузу, назвавшись по матери. Желал полюбоваться моим вытянувшимся лицом. Анаксагор, подумал я. Владыка Собраний. А можно сказать иначе: Владыка Рыночной Площади. Хорошее имя для такого красавчика[1]. Как ни крути, а все же владыка.
– …и Мегапента, ванакта Аргоса.
– Радуйся, Анаксагор, сын Мегапента.
Решив не спорить