но были при этом не так уж и не правы. Они видели только одну функцию права – в социальном аспекте бытия человека – и заблуждались, отрицая высший уровень человеческого существования. Однако их утверждения, что социальная сторона права имеет и весьма непривлекательные черты, были не лишены оснований. Русские анархисты справедливо считали, что свобода, ограниченная правом, не может быть отождествлена со свободой как таковой; народники верно доказывали, что равенство перед законом или даже конституционная свобода не в состоянии решить наболевших социальных вопросов; и те, и другие правомерно считали право инструментом угнетения и эксплуатации. И столь же правы были русские религиозные мыслители – славянофилы, Толстой и Достоевский, – которых отталкивали умозрительная холодность и формализм права и которые провозгласили бесконечное превосходство над ними христианского идеала любви. Так, Гессен писал в своей поздней работе об античных и христианских добродетелях: «Но такое стремление к праву и борьба за него – это лишь слабый отблеск того бессмертного нравственного творчества, которое свойственно подлинной любви к ближнему»[41].
В последние годы жизни Гессен напряженно работает над разработкой общей теории права. Гибель рукописей в огне Варшавского восстания не позволила ему видеть свой практически законченный труд в печати. Мы же теперь можем судить о гессеновской концепции по случайно сохранившейся обширной главе его труда, представляющей собой по сути отдельную книгу – «О существе и призвании права». Это была попытка разрешения полемики вокруг проблемы права в русской общественной мысли, ее можно считать пробой интеллектуального примирения двух основных точек зрения на право, которые находили порой столь сильное выражение в истории русской мысли: это точка зрения, что право имеет достаточно ограниченное значение, поддерживавшаяся между прочим анархистами, провозглашавшими право злом, и тот взгляд, что право абсолютно необходимо для нормального развития и жизни общества, провозглашенного и смело защищавшегося либеральным меньшинством.
Значение правовой философии Гессена может быть точно выражено словами: оправдание права. Ведь право имеет и иной облик, обращенный в мир объективных универсальных ценностей, оно обеспечивает необходимую связь социального плана бытия человека, со всеми присущими ему противоречиями, с высшей духовной сферой; право не может заменить культурных и нравственных ценностей, но без него нельзя обойтись, создавая необходимые условия для их торжества. Право охраняет ту непроницаемость личности, которая суть основа высших форм ее самореализации. Не следует считать право основой Добра или отождествлять со всем, что служит Добру. Однако для современного человека право – это подлинный якорь спасения: оно указывает, как избежать искушений тоталитаризма, в какой бы форме они ни проявлялись – в откровенно разрушительной