склад искать для меня куртку подходящего размера, я взял у дежурного ключи от своего кабинета. Здесь за время моего отсутствия ничего не изменилось, пишущая машинка все так же сиротливо стоит на окне. Залез в стол. Из нижнего ящика достал запасной ключ от сейфа. Перебрал его содержимое.
Ордена, сценарий «Города», отпечатанные на машинке экземпляры рукописей, документы на дачу и на квартиру, которые я успел получить перед самым отъездом в Хабаровск. Покрутил в руках хрущевскую индульгенцию. Кому она теперь нужна – эта филькина грамота. Долго решал, стоит ли взять с собой трофейный пистолет. А потом подумал – зачем? Чтобы устроить перестрелку в коридорах Радиокомитета? И дать Бобокову стопроцентный повод посадить меня? Тогда уже никакой Измайлов и Руденко не помогут. Так что взял половину из пятисот рублей, что остались у меня после покупки дачи, сунул в карман свою записную книжку, пропуск, несколько отмычек и решительно захлопнул сейф.
Иду под зонтом по Садовническому переулку. На улице ни души, дождь льет как из ведра. Но если бы я снова сунулся в коллектор, то идти мне пришлось бы уже не по щиколотку, а по колено в воде. Так что отступление через коллектор – это только на самый крайний случай. Проверяюсь заодно – наружки действительно нет. Вахтер сменился, я показываю пропуск и спокойно попадаю в здание Радиокомитета. Прислушиваюсь к вечерней тишине в здании, направляюсь к лестнице. По пустому коридору подхожу к дверям редакции. Там явно кто-то есть, за дверью неразборчиво слышны голоса. Ну… была не была!
Рывком открываю дверь и сразу же прикладываю палец к губам, призывая всех находящихся внутри к молчанию. Потом показываю друзьям на потолок, давая понять, что наша редакция может прослушиваться. Выражение их лиц дорогого стоит – глаза все вытаращили, словно привидение увидели. Девчонки рты руками зажимают. Молча показываю всем рукой на выход.
– Пошли, перекурим, что ли? – первой находится умная Юлька.
– Да, – громко соглашается с ней Лева, – пора и покурить.
Все разом отодвигают стулья и гурьбой высыпают в коридор. Каждый, проходя мимо, старается выразить мне свою радость. Девчонки улыбаются, Левка крепко пожимает мою руку, Димон со всей дури стискивает меня в своих медвежьих объятиях. Я показываю ему кулак и веду всех за собой к лифту, чтобы подняться на последний этаж. Ключ от чердака лежит там, где его в последний раз оставил Иванов, так что вскоре мы уже обнимаемся с друзьями и расцеловываемся с девчонками.
– Тихо вы, черти! – смеюсь я и захожусь в очередном приступе кашля. – Я болею, меня беречь надо. Ну, рассказывайте, как у вас дела?
– Да что мы! Когда тебя выпустили?
– Меня никто не выпускал. Я сам сбежал с Лубянки и теперь нахожусь на нелегальном положении. В бегах я, короче. А вы откуда знаете, что меня арестовали?
– Москвин мне похвалился, что лично тебя арестовал в аэропорту, – скривилась Юлька.
– Еще что сказал?
– Что тебя теперь железно посадят, а Димку за пособничество врагу выпрут из универа