пронзающему здания, заводы, подземелья, эта подспудная сила способна проникнуть решительно всюду. Но сформулировать это словами она не могла.
Через два дня Маша и ее мама отправились на прием в следственный комитет. Они переступили порог и оказались в комнате, похожей на обычный задрипанный офис. Пахло лапшой быстрого приготовления. Ни компьютеров, ни шкафов, только потрепанный потолок «Армстронг», в котором отсутствовало несколько секций, и домашний торшер с красным абажуром, источавший бессмысленный посреди солнечного дня за окном свет. Вдоль стен – два массивных деревянных стола с пыльными компьютерными креслами, в каждом из которых сидел сотрудник при погонах.
– Добрый день! – произнес тот, что был ближе к двери, – тощий, долговязый человек в синем форменном пиджаке. Рыжие волосы как у Дэвида Боуи, почти полное отсутствие бровей. Лет примерно столько же, сколько Машиной маме. Его коллега с усами-щеточкой, сидевший за дальним столом, оживленно говорил по телефону.
– Здравствуйте, мы Депре. Мария и я – ее родитель. Мать, – сбивчиво обратилась к ним мама.
– Паспорта, – прервал ее рыжий. Принял из рук мамы паспорт в блестящей обложке под мрамор и брезгливо, за краешек Машин в наклейках, при этом обшаривая Машу одним глазом. Медленно переписал их данные. Потом вытянул вперед невероятно длинную руку и резанул ей воздух, указывая Маше на табуретку перед столом. Ей захотелось вжаться в крашеную казенную поверхность стены, лишь бы эта рука не добралась до нее.
Мама снова вступила в коммуникацию первая:
– Она несовершеннолетняя, в присутствии родителей…
– Да-да, – тускло отозвался мужчина, медленно водя головой из стороны в сторону, – присаживаемся.
Маша села на край табуретки. Сердце в груди тягостно бомкало.
– Второго стула нет? – Мама беспокойно озиралась по сторонам. Человек не ответил. Коллега приглушенно бубнил в телефон, отвернувшись в окно.
– Мария Депре? – произнес рыжий и глянул на Машу черным расфокусированным взглядом, как будто смотрел одновременно на нее и куда-то за ее спину.
Обычно люди сразу принимались спрашивать, что это за фамилия такая, иностранная, а родители и Маша наперебой рассказывали про прадеда, рожденного на территории Польши, про предков французов, державших булочную в Варшаве, про потомков мельников, которые рассредоточились по деревням и оказались уже в Белоруссии, про партизан, а собеседники при этом кивали, проникаясь расположением к диковиной фамилии. И произносили ее потом уже с удовольствием человека, уплетавшего багет. Но по лицу рыжего человека пробежали лишь холодные тени.
– Меня зовут Лев Юрьевич Власов. Я юрист первого класса, старший следователь прокуратуры.
Маша молчала.
– Давайте начнем с самого начала. Вы знаете Соловецкую Елизавету Георгиевну?
– Лизу?
– Как понять, Лизу… – Он слегка дернул костлявыми плечами. – Соловецкая Елизавета