такой раритет.
– И как она ещё ездит… – поражалась я, со скрежетом отковыривая пошарпанную дверь.
– Ты не сглазь! Нам на новую ещё копить и копить!
Я опустилась в мягкое, обтянутое пушистым нечто сидение и вцепилась в дверцу двумя руками. Характерное «ба-бах» эхом пронеслось по двору. Прохожие в испуге шарохнулись. Мужики поглядывали на нашу обнимающуюся на передних сидениях парочку, и наверняка думали, что баба за рулём зло, а мне бы руки отрубить за такое кощунство. Но мы-то знали, – иначе пришлось бы придерживать чёртову дверь всю дорогу.
– Погнали, в Комикс, распродажи уже заканчиваются, так что скидки ого-го. На твоё дрыщавое тельце точно найдётся. Джинсы спадать начали?
– Да нет, мне бы… платье? Или костюм…
– У вас дресс-код ввели?! – вылупилась на меня Маша, видимо, перебирая в голове свой гардероб.
– Да упаси…
Я сдержанно улыбнулась. Как не посмотри, повод, для которого мне понадобился деловой наряд, будет звучать по-идиотски. Машу вполне устраивала ее жизнь, работа, и даже муж ещё не надоел, так что мои эфемерные фантазии о творческом будущем всегда сидели глубоко во мне, и принять их всерьёз мог только Вадим.
Солнце ещё не скрылось за крышами, и неоновые ленты не спешили ввинчиваться в глаза. Неспешно пролетающие за окном пейзажи были едва различимы. Город, считай, был заново основан, всего лет за пятьдесят. Церковь царя Константина, служила единственным напоминанием об исторической принадлежности к Российской, теперь, федерации. Жители наводняли город со скоростью света. Рекламщики сработали на славу, и прилично разгрузили столицу оперируя лозунгами, намекающими на утопию. Мы стали подобны столичному району, что был немного обособлен. Молодежь не прекращая рвалась в Москву, а столичники к нам, только вот со своими деньжищами тут для них был рай, а для местных там была уготована коробка под мостом окраин.
В центре постройки отличались фантазиями архитекторов, а в рабочих кварталах одна серая коробка ровнялась на другую. Глядя на ежегодную сумму выплаченных налогов аж злость брала! Могли бы хоть одну стену разрисовать.
Мы, как две неудовлетворённые жизнью бабки, принялись для начала проклинать всё и вся. Оно может и не плохо, но придела совершенству нет, и наш внутренний эстет бунтовал.
В центр мы не собирались. Маша обещала мужу эконом прогулку, а я себе, и белеющие вдали огни прожекторов районного магазина, направленные в небо, указывали путь. На огромные подвальные площади туда свозили шмотки со всей округи. Людей должно быть много, особенно в выходной, но многокилометровые тоннели и таблички у входов с горящими цифрами зашедших за час покупателей, спасали. Мы уже миновали первые три, которые светились алым, намекая на крайнюю наполненность, и блестящий чуть поодаль зелёный огонёк подтверждала стремительно пустеющая парковка.
– А ты я смотрю набрала… – не сдержалась я в оценке подруги.
– А тебя я смотрю уже сдувает! – засмеялась Маша. – Но на самом деле да, отдала бы тебе килограмм десять.