он повторился, – ответил Человек большого роста. – Просто я дал гомалкам работу и надежду. Для них грядущий потоп реален. Хотя бы в конкретном месте и в конкретное время.
– Не проще ли просто привести людей к Богу?
– Силой сделать это нельзя. Внутри гомалков ревет и бьет хвостом дракон, которого зовут Зеленым змием. Он ничего не дает услышать. Гомалки должны сами сделать первый шаг. Вы останетесь с нами? – внезапно задал вопрос Человек большого роста. Я смешался и замолчал. В это время из-за куста на тропинку вышла девочка лет шести. Моё несчастное сердце вновь замерло. Теперь на меня обрушился мультфильм в 4D формате. Прямо передо мной стояла Гаечка-мышка из знаменитого сериала «Чип и Дейл спешат на помощь». Очаровательное голубоглазое существо в синем комбинезоне с большими торчащими ушками и хвостом. «Ребенок гомалка», – понял я. Все свои силы я направил на то, чтобы не показать удивления и не обидеть этим малышку. Я повернулся к своему новому другу и тихо спросил:
– Она может вновь стать человеком?
Человек большого роста кивнул.
– Ты останешься? – Гаечка прижалась к моей ноге и, запрокинув личико, подарила мне очаровательную улыбку, в которой читалась зарождающаяся любовь.
– Да, Малышка, – дрогнувшим голосом ответил я
– И ты будешь строить с нами Ковчег?
– И я буду строить с вами Ковчег.
Черная обезьяна
Однажды ко мне пришел человек и положил передо мной на стол несколько листков бумаги, исписанных крупным неровным почерком. Запах немытого тела, смешанный с запахом страха, сразу заполнил комнату.
– Я знаю – вы писатель. Обещайте мне, что напишите рассказ. Это было на самом деле, – нервно оглядываясь по сторонам, тихо сказал незнакомец.
– От своего имени, – вдруг громко и повелительно добавил он, поправил дрожащей рукой большие и несуразные черные очки на своем лице и быстро направился к выходу. Открыв дверь, человек повернулся ко мне и добавил:
– Ошибки исправьте.
Больше я его не видел. Иногда мне кажется, что и вовсе не заходил ко мне странный человек в черных очках, потому что я никак не могу найти эту рукопись. Но листки бумаги, исписанные крупным неровным почерком, до сих пор стоят перед моими глазами. Содержание я помню почти наизусть, хотя сесть за стол и написать рассказ не получается – мешает…
… мешает тревога и бессонница. Забытье трудно назвать сном, потому что пробуждение – внезапное и без сновидений. Увидеть женщину во сне – забытая мечта. Тревога безотчетна. Когда она появляется – ты узнаёшь её, ослабнет – трудно понять, что заставляло тебя бегать кругами по комнате. Совсем другое дело страх. Причина уже есть, но пока её трудно уловить, хотя возможно. Так пугает собственная тень. Длинная уродина, созданная лучами уличного фонаря, заставляет неровно забиться сердце. Этому страху не одна тысяча лет. А вот поскрипывание досок на чердаке под чьими-то осторожными шагами – гораздо существеннее. И не важно,