милиционеры непосредственно подчинялись, а только партийным руководителям. Не исключено, что сам Лаврентий Павлович и поставил Иосифа Виссарионовича в известность о «перегибах» в отношении поляков в западных областях Украины. Кроме того, Сталин понимал, что на местах органы НКВД следуют в первую очередь директивам местных партийных вождей, если они, разумеется, не противоречат указаниям Москвы и центрального аппарата НКВД. А поляки и в 20-е, и в 30-е годы числились если уж не поголовно врагами, то нацией, безусловно, подозрительной, среди которой полным-полно шпионов, диверсантов и потенциальных перебежчиков. Так что во Львове органы внутренних дел взялись за преследование поляков с большим энтузиазмом, и потребовался окрик Сталина, чтобы умерить их рвение.
Если же в данном случае сталинский гнев обрушился на Хрущева по наводке Берии, или если Хрущев пришел именно к такому выводу, то это был лишний повод для Никиты Сергеевича затаить обиду на главу НКВД.
Лаврентию Павловичу еще в середине октября 1940 года Сталин поручил подыскать среди уцелевших польских военнопленных тех, кто выразил бы готовность воевать с Гитлером в союзе с СССР даже без санкции польского правительства в Лондоне. Тогда же он поручил Лаврентию Павловичу предпринять меры по созданию в СССР формирований из чехов и словаков во главе с полковником Людвиком Свободой. Уже 2 ноября 1940 года Берия докладывал, что удалось отобрать группу «правильно политически мыслящих» офицеров, которые видели будущую Польшу тесно связанной «в той или иной форме с Советским Союзом». «Благонадежным» полякам предлагалось «предоставить возможность переговорить в конспиративной форме со своими единомышленниками в лагерях для военнопленных поляков и отобрать кадровый состав будущей дивизии». Такую дивизию Берия рекомендовал начать формировать «в одном из совхозов на юго-востоке СССР», в Казахстане.
4 июня 1941 года Политбюро приняло решение о формировании к 1 июля 238-й стрелковой дивизии Красной Армии, «укомплектованной личным составом польской национальности и лицами, знающими польский язык, состоящими на службе в частях Красной Армии». Сформировать дивизию помешала начавшаяся не вовремя война.
Польская дивизия могла понадобиться Сталину лишь для одной цели – войны против Германии. Создавать подобную дивизию загодя не было никакого смысла. Хлопот с ней было больше, чем с обычной дивизией Красной Армии – нужны были особые уставы на польском языке и польская военная форма. По боеспособности же она была бы хуже большинства советских дивизий. Ведь перед «зимней войной» точно так же был сформирован финский корпус Красной Армии, но толку от него было чуть. «Красные финны» сражались из рук вон плохо, часто обращались в бегство, и от их использования на передовой пришлось отказаться. Не было оснований думать, что «красные поляки», у которых польскими зачастую были только фамилии, будут сражаться лучше. Польская дивизия нужна была Сталину не для боев, а для парада в освобожденной