поручика Голицына вкупе с верным его другом-корнетом, на меня навалилась целая орава Голицыных, Голицынских и даже Голиков-Голицыных. Интересно, а Голиценко есть? Такового не обнаружилось, но легче от этого не стало. Неуловимые психи, к которым угодил доктор-биохимик, спрятались, забившись за могучие спины однофамильцев на букву Г.
Второй файл – тот, что поменьше. Снова от Пятого! Где же Девятый?
Пятый – Стреле.
Подтверждаю, что Эмма Александровна Шендер здорова. В настоящее время, после академического отпуска, вновь приступила к занятиям в колледже. Ваш перевод получен позавчера.
Холодные казенные слова не успокоили. Академический отпуск – ясно, о чем речь. Пол… Павел Авраамович Залесский. Странно, они с Аликом-алкашом совсем не похожи – если, конечно, судить по снимку. Бедный парень!
А перевод – это, само собой, премия в размере 2N. Интересно, хватит ли моих денег для Гарварда? Увы, не все решается деньгами…
Уже несколько раз я поглядывала на проклятую распечатку, даже брала в руки – но каждый раз откладывала. Не сейчас! Она жива, здорова – это главное. Да и можно ли доверять спириту-алкоголику? Отец Николай точно бы предостерег – не верить бесам.
Ладно, что там дальше?
…5. Могила писателя Мыколы Голицына на бывшем Первом городском кладбище. Не сохранилась, снесена в 1938 году…
Телефон позвонил без десяти двенадцать, а в четверть первого у подъезда уже ждала машина – громадный белый «Форд» с номерами городской администрации. Там не чтили ни день субботний, ни, соответственно, воскресный. Кому-то очень понадобилась старший следователь Гизело.
Кому – довелось узнать очень скоро. Лычаков Валерий Федорович, вице-мэр. Связи с общественностью, средства массовой информации и, конечно, речи. Наш городской златоуст. Почти Цицерон.
Дважды на него приходилось составлять объективку. Первый раз – по долгу службы, в связи с заявлением одной мамаши по поводу слишком близкого знакомства господина Лычакова с ее дочерью-десятиклассницей. Второй – тоже по долгу службы. Девятого интересовала перспектива вербовки. Я отсоветовала – слишком продажен. Его взятками в свое время занималась прокуратура, но так и не довела дело до ума.
Почти Цицерон принял меня в своем огромном кабинете, и весь его вид – непринужденный, вальяжный, – излучал радость. Когда-то, говорят, он был худ и красив, но сейчас обрюзг, лицо умудрилось одновременно располнеть и покрыться морщинами, из-под модного серого жилета выпирало изрядное брюшко. Не понимаю десятиклассницу!
Похоже, меня хотели обаять. Мягкий голос, сердечная улыбка, кофе на столе. Ладно, стерпим! Стерпим – и подождем, пока златоуст заговорит о деле.
О деле Трищенко, само собой.
Но разговор начался странно. Сначала погода, потом – перебои с электроэнергией (это у нас-то!), затем снова о погоде. Я начала понемногу звереть, когда внезапно улыбка сгинула, господин Лычаков пододвинул ко мне толстую папку коричневой кожи:
– Это для вас. Ознакомьтесь!
Я хотела переспросить, но первые же строчки…
Секретно.