чинах прилепиться. И такое допускать можно?
– Допускать все можно, – сказал я. – Да точно знать ничего нельзя. Может, она только и умеет, что те картинки обормотам вроде вас показывать. И уж не брела бы голодной, умей она обморачивать. Этот твой зажиточный фермер запросто бы ей на дорогу мешок колбасы дал, а то и целую тачку продуктами нагрузил… Резонно?
– И тут – свой резон, – проворчал Жиган. – Только при любом раскладе она ведь вас может крепенько под монастырь подвести, товарищ майор. Самим своим наличием возле вас. Поскольку – немка. Приказ насчет них лучше меня знаете. Ну да, насчет француженки комполка и белоруски у другого вся дивизия знает. Только тут совершенно другой расклад: французы – наши союзники, а белоруска – вообще советская гражданка. А тут – немка. Могут сквозь пальцы и не посмотреть. Какая-нибудь особо бдительная душа просигнализирует, то ли по службе, то ли по движению души и политической бдительности – и будут у вас серьезные неприятности, товарищ майор. Мы-то трое молчать будем как у попа в гостях, да и ваши Кузьмич с Васей люди в этом плане надежные, да не сможете ж вы ее долго прятать от всего бела света? Дать ей, черт с ней, «сидор» с продуктами и отправить на все четыре стороны. Или здесь в городишке пристроить. Брошенных домов тут хватает, вы ж комендант, возьмете бургомистра за шкирку, преподнесете ему что-нибудь убедительное – и с плеч долой. Хотите, мы с ребятами бургомистра поищем? Не иголка в конце-то концов. Если не сбежал, у себя хоронится, выжидает, чего от нас ждать… Документик ей какой выпишете, вроде ордера на дом брошенный.
Однако в глазах его стоял вопрос: а что, если отец-командир все же обмороченный и разумных доводов слушать не будет?
– Я об этом раньше тебя подумал, Ярчук, – усмехнулся я. – Чтобы не возить ее с собой долго – тут, ты прав, может и нагореть, – а при первой оказии пристроить в тихом безопасном месте. Только думал я о другом – о женском монастыре. Ты ж с ребятами сам в такой ту немецкую кроху пристраивал, тебе ли не знать, как такие дела делаются? – И я улыбнулся вовсе уж широко: – Как по-твоему, такое желание свидетельствует, что я обмороченный? Или скорее уж наоборот?
– Скорее уж наоборот, – вынужден был он признать. – И все равно, насчет монастыря – вилами по воде писано. Ту девчоночку они еще взяли, кроха совсем, а как-то еще насчет взрослой девки решат…
– Ну, это уже моя забота, – сказал я. – Лишь бы монастырь попался, не один же он был в этих краях, в католических-то местах… Уж местный поп знать должен, где у них тут еще монастыри…
– Будем надеяться, – пробурчал Жиган. – Вы командир, вам виднее…
Мне пришло в голову еще кое-что. Уперев ему указательный палец в грудь повыше пуговицы, я сказал самым внушительным тоном, на какой был способен:
– Ценю я, Ярчук, твою заботу обо мне, правда, только предупреждаю: будь ласков, не зайди в этой заботе слишком далеко. Лады? Если с ней случится неприятность вроде пули в спину, я тебе первому дырку во лбу сделаю. И спишу на неподчинение командиру в боевой