идти, – Алиса поёжилась. – Вообще на улицу теперь выходить страшно.
– Пойдём мы с Глебычем, вы дома оставайтесь.
– Дим, а есть смысл идти к Степановой? Как вы ей обо всём расскажете?
– Как-нибудь придётся.
– Не представляю себе этого разговора. Я бы слова вымолвить не смогла. Глеб, наверное, вам лучше сразу в полицию пойти.
– Я думал об этом, но тогда они ломанутся к Ольге Евгеньевне. Такой же удар, только эффект окажется намного сильнее. Нет, пусть узнает правду от нас, а не от полиции.
– Ну, смотрите сами, – Люська пожала плечами. – Что же с Машкой будет?
Повисла пауза.
– Глебыч, срываемся, – сказал Димон. – Десять часов. Пора.
На этаже Степановых мы остановились, посмотрели друг на друга, помолчали. Слова казались лишними. У меня сильно билось сердце, вспотели ладони, было трудно глотать. Вот сейчас мы подойдём к двери, позвоним и будем ждать, когда откроют. А потом? С чего начинать, как сказать об этом Ольге Евгеньевне?
– Димон, я не могу.
– Я тоже.
– Голова разболелась.
– Слушай, Глебыч, рванём в отделение. Люська была права. Узнав о смерти мужа, Степанова запаникует, с ней истерика случится, придётся ещё врача вызывать.
Тут щелкнул замок, и дверь Степановых распахнулась. Я посмотрел на Димона, он прошептал одними губами:
– Мы по-па-ли.
Ольга Евгеньевна подошла к лифту.
– Здравствуйте, – поздоровался я.
– Здрасьте, – кивнул Димон.
– Привет, мальчишки. Ждёте кого-нибудь?
– Нет… да… А Маша дома? – ляпнул Димон.
– Машка минут пятнадцать назад ушла. По-моему, к Рите. Позвоните ей.
– Ага, позвоним.
Лифт открылся, Степанова шагнула в кабинку.
– Ольга Евгеньевна, подождите, – крикнул я.
– Глебыч, не надо, – замотал головой Димон.
Было поздно. Я решился. Хватит тянуть резину, в конце концов, мы не из института благородных девиц. Пришли поговорить со Степановой, значит, надо поговорить.
– Мы к вам пришли, – сказал я, когда Ольга Евгеньевна вышла из лифта.
– Слушаю вас.
– Речь пойдёт об Александре Сергеевиче.
Я обратил внимание, что Ольга Евгеньевна сильно сжала ручки сумки. Глаза слегка округлились, и, как мне показалась, она занервничала.
– Говори.
– Лучше в квартире.
– Глеб, а твой разговор не потерпит до обеда?
– Нет, Ольга Евгеньевна.
Громко выдохнув, Степанова открыла дверь, пропустила нас в дом и, скинув туфли, кивнула в сторону кухни.
– Только в темпе, через сорок минут мне надо быть у портнихи.
– Вряд ли вам удастся сегодня встретиться с портнихой, – сказал Димон так мрачно, что Степанова резко села на табуретку.
– Почему ты так говоришь?
– Ольга Евгеньевна, видите ли… вчера ночью…
– Сегодня ночью, – поправил меня Димон.
– Да, сегодня… ночью… мы видели на улице Александра Сергеевича… Он…
Ольга Евгеньевна