придурок.
– Давай, обними меня уже и поедем. Только держись крепко.
Я молча обнимаю его за талию и не могу удержаться от комментария:
– Ты что, начал качаться? Откуда такой пресс?
– За три года, Марион, у меня на голове мог вырасти рог! А ты удивляешься прессу.
– Рога у тебя были всегда… бараньи, а вот пресс у ленивой задницы – явление любопытное.
Валентин фыркает и дергается с места. Я крепче стискиваю руки у него на талии.
– Не сломай мне ребра! – кричит он и поворачивает вбок. Мне на секунду кажется, что мы сейчас упадем. Поэтому я закрываю глаза и перестаю дышать. Но удара об асфальт не следует, Валентин легко лавирует между машинами и выезжает на мост Альма. Мы мчимся дальше. Ветер обдувает меня, и я ощущаю выброс адреналина и радость, пока мы мчимся по утреннему Парижу. Мы проезжаем мимо статуи Свободы, и я бросаю короткий взгляд на нее и на Башню. Как же прекрасен этот город…
– Офис же на старом месте? – спрашивает Вал, когда мы останавливаемся на красный свет.
Я усмехаюсь.
– Это так в твоем стиле, проехать почти все расстояние и в самом конце решить уточнить, а туда ли ты едешь…
– Значит, на старом. Выброшу тебя на остановке «Мишель-Анж – Отей».
– Лучше уж не выбрасывай!
– Посмотрю на твое поведение… – с этими словами Вал вновь жмет на газ.
Я в очередной раз обхватываю его со всей силы, но не могу скрыть улыбку. Как мне нравится наша утренняя поездка!
Валентин действительно тормозит около станции метро.
– Вуаля! Можете не благодарить.
– Я и не собиралась…
– Язва.
Я фыркаю и пытаюсь снять шлем, но его заело.
– Чего копаешься? У тебя осталось три минуты.
– Я не могу снять этот чертов шлем!
Вал поворачивается ко мне и улыбается.
– Ого, есть что-то, чего ты не можешь!
Проворные пальцы Валентина справляются с противной застежкой, и он стаскивает с моей головы шлем. Я сразу же поправляю волосы, и он оглядывает меня.
– Подожди-подожди! – Он решает помочь мне и подхватывает мои непослушные пряди, укладывая их, а затем заглядывает в глаза. – О, что я вижу! Блеск и радость! Понравилось колесить на нем, да?
– Ты будешь не ты, если не добьешься или не выклянчишь комплимент.
Он снимает свой шлем и продолжает смотреть на меня. А потом неожиданно целует в обе щеки. Нежно, ласково.
– Привет, Марион.
Этим он сбивает меня с толку, я моргаю и пытаюсь понять, что только что произошло.
– Чего ты так уставилась? – тут же спускает меня на землю Вал. – Не знаю, как там у любителей овсянки, но мы, французы, целуемся при встрече! А ты забываешь наши традиции!
– Ой, точно… – глупо вырывается у меня.
– Ага, утром чуть меня не убила, а вот поприветствовать нормально так и не собралась. – Вал по-детски надувает губы, будто обидевшись, чем очень меня смешит.
– Вот и улыбка появилась на лице! Пару дней со мной – и ты вновь станешь нормальным человеком!
– Ты и нормальность понятия