вашего языка не знаю.
– Я о том, что рано или поздно тебя увидят. И хорошенько отшлёпают!
– А я о том, что принесла вам вот это.
Целестина разбиралась в Каббале недостаточно, чтобы узнать, что именно в бутылочке. Но судя по тому, как подскочил раввин, как долго он просматривал её на свет, и как он побежал куда-то в недра синагоги и загремел там чем-то железным – бутылочка значила побольше, чем искусство прыгать на высоту второго этажа.
Наконец, раввин Хацкел вернулся. Его фиолетовая шапочка сбилась набок, в бороде запутался клок паутины, а в чёрных глазах плясали искорки безумия.
– Вот оно – то, чего не хватало. А вот это можешь отдать бабушке.
Только теперь Целестина заметила, что в руках у Соловейчика – светлый мешочек, в каких продают семечки.
Она взяла мешочек, потрясла его, принюхалась. Но не рискнула развязывать и просто спросила:
– Что это?
– Ничего серьёзного. Просто красная земля. Остатки.
– Это удобрение?
– Это намёк. Она поймёт.
– С помощью этой земли можно летать ещё выше?
– Нет. Это просто краснозём, очень хороший. Но в каком-то смысле мы все из него сделаны… Скажи, твоя бабушка – она пока не говорила про книгу “Эвен А-Штия”?
– Нет.
– Плохо, очень плохо. Спроси у бабушки, спроси ещё раз. Если получится отыскать эту книгу, всё остальное больше не будет ничего значить… но я всё равно не верю, что её смогут найти.
Целестина помолчала, а потом спросила:
– А всё же – нет ли способа убрать эту лужу под окнами?
– Сейчас не время для того, чтобы искушать мироздание ради одной лужи.
– Но ведь лужу можно убрать и без помощи каббалы!
– Сейчас есть дела поважнее. Пока ушли немцы, надо успеть, надо всё успеть,– раввин всё никак не мог сесть, крутился на одном месте и шарил руками, словно не мог понять, что именно ему нужно,– Да, пока вот что передай бабушке. Возчик Янкиэль Седельник. Знаешь его? Он живёт на Белостокской.
– Не знаю.
– Прости, я слишком забываю, что вы нас, евреев, не различаете.
– И я, и бабушка различаем важных людей и неважных,– ответила Целестина,– Если человек важные, как пан раввин или бабушка – нам всё равно, кто его предки. А если человек неважный, как быдло какое-то – то нам тем более всё равно, кто его предки. Так что там с этим возчиком Седельником?
– Не важно. Он вообще похоронами в основном занимается. Просто передай бабушке, что я был вынужден перевезти то, что мы делаем. Товар спрятан достаточно далеко, чтобы никто не нашёл, и достаточно близко, чтобы мы могли проверять. А там – посмотрим. Запомнила?
– Вот и хорошо,– раввин улыбался,– Юная пани может идти. Но – умоляю! – не через окно!
– А как же мне выйти?
– Через главную лестницу и ворота. Как и положено порядочной гимназистке.
– Я думаю, людей внизу будут удивлены.
– Я думаю, людей внизу волнует, когда откроют выезд в Палестину.
– Я думаю, будет