что и обливание, и хождение босиком, и прочая наука – то всё делал ты для моего же блага. Прости, отче Велесдар, не оставь обиды и прими в знак прощения из рук моих хлеб-Прощенник и сурью!
Святослав, повернувшись, отломил и подал старику мякиш, где нет твёрдой корки, и ковш с питьём. При этом руки его подрагивали, а на ресницах поблёскивали слезинки. Впервые в жизни княжич так искренне и глубоко переживал душевное очищение. Поклон учителю был долгим, до тех пор, пока старик не закончил ответное слово о том, что он простил Святослава всем сердцем.
Оба неторопливо стали есть свои Прощенники, запивая медовой сурьёй.
Потом, по примеру Велесдара, отрок попросил прощения у тех, кто были далеко: у матери, нянек, дворни и всех, кого обидел за этот год. Ломоть хлеба и глоток сурьи передал им через священный огонь. После этого почувствовал ещё большее облегчение.
– Видишь, Святославушка, огонь вверху то на два, то на три языка разделяется? Значит, Купале угодна наша жертва и наши молитвы, и до всех, о ком мы просим, дошла наша просьба о прощении. Мы с тобой нынче омылись Купальской Водой, съели Прощенники, однако для полного очищения надобно ещё через Купальский Огонь пройти.
Святослав знал об этом. И прежде в Киеве, упросив кормильца Асмуда и нянек пойти поглядеть на праздник, он, невзирая на их уговоры и острастки, смело прыгал через кострище, которое разводили волхвы на берегу Непры. Но теперь, после бани, молитв Купале и взаимного прощения, после нескольких глотков медовой сурьи тело казалось вовсе невесомым. Вместе с душой оно играло и пело, радостная безудержная сила рвалась наружу. Разбежавшись, княжич вихрем пронёсся прямо сквозь красно-оранжевые языки, легко и свободно взмыв над кострищем, потом живо развернулся и помчался обратно. Он наслаждался этим волшебным вечером, мовью в бане и озере, воздушной лёгкостью тела и горячими объятиями купальского пламени, которое словно играло с ним и было совсем не страшным, даже когда задымился край рубахи и слегка обгорели ресницы и чуб.
Нарезвившись и напрыгавшись вдоволь, Святослав, запыхавшийся и счастливый, остановился перед Велесдаром и задорно выкрикнул:
– Деда, теперь твоя очередь!
И тут же спохватился: разве сможет старый кудесник прыгнуть через огонь? Но как же он тогда уважит Купалу?..
– Верно речёшь, Святославушка. Каждому положено Огнём Купальским очиститься, – поддержал кудесник и, взяв длинную жердину, подошёл к кострищу. Он принялся разгребать кострище, огонь которого поубавился, ветки и сучки прогорели, но от ало пышущих углей шёл ещё нестерпимый жар. Яркие угли снопами искр отвечали на движения старика. Ещё немного – и пышущие жаром угли вытянулись в длинную огненную дорожку, сверкая и переливаясь, будто малиновые звёзды.
Святослав видел освещённое бликами раздуваемых Стрибожьим дыханием углей сосредоточенное и вместе с тем необычайно одухотворённое лицо волхва. Губы старца беззвучно шевелились, он весь внутренне подобрался и будто наполнился светом, и отрок