также свернуть и переехать на другое место. А здесь… Ну зачем здесь для каждого вида, народности, типажа такие большие площади? Муляжи сократят площади в несколько раз. Доходность будет не двойная, а тройная: от сокращения, эксплуатации, высвобождения площадей и всегда яркость экспозиции. Ведь приходишь сюда, а тут часть особей, особенно мужского пола, завалится где-нибудь на диван и спят весь день. Ни кожи, ни рожи не видать.
Оранга. Мысль! И персонал сам собою сократится. Останутся сторожевые псы минимально. А всякие там кормокухни, прачечные еноты-полоскуны, просветилки всякие из зайцев и сов совсем будут не нужны. Мысль!!! Мне нужен твой план.
Главная Саранча достает из нагрудного кармана файл с листочками.
Главная Саранча. Не люблю сумочек.
Раздается треск. Падает первая деревянная панель, открывая изъеденные почерневшие перекрытия.
Оранга. Что это?
Главная Саранча. Это наше оружие в действии. Короеды и трубкозубы делают свое дело. Через сутки здесь от дерева и тканей ничего не останется. Стены они не тронут. Так что внешне все будет обычно.
Раздается короткий предсмертный крик Русалки, и все стихает.
Оранга. А это что?
Гласная Саранча. Пытаемся вернуть немалые средства от содержания этой роскоши в аквариуме. Теперь ее высушат, не повредив оболочки, отполируют и продадут в музей современного искусства. Я с директором уже договорилась. Это наш первый муляж.
Неожиданно на глазах разваливаются стол, пеньки, падают сверху еще деревянные панели. Все превращается в груду трухлявой древесины.
Оранга. Хорошо работаешь! Но лучше пока отсюда уйти. Главная Саранча. Не вопрос. Выходи. Заодно посмотрим, что там сотворили из этого рыбьего хвоста мои девочки.
Ночные посиделки
Тихо открывается дверь служебной комнаты отдыха генерального директора, появляется Гризли. Он все слышал и пребывает в глубоком раздумье. С грохотом падают деревянные панели, изъеденные изнутри служебной комнаты, вздымаются половицы кабинета. Передвигаться в этом пространстве весьма затруднительно. Гризли все-таки находит уцелевшее пока местечко с пеньком и присаживается.
Гризли. Ребята! Все-таки работа есть работа. Молчать можно только тогда, когда кто-то приближается.
Многоголосый хор сверчков дружно затянул свое хоровое пение. А где-то далеко на территории Хомопарка затянули свои тягучие песни поморы, словно соревнуясь с ними застучали в барабаны представители африканских племен. К ним присоединились подвыпившие ковбои, трезвые чукчи и всегда веселые венецианские гондольеры. Голоса поют, ругаются. Обычная ночная жизнь Хомопарка.
Вот! Молодцы! Благодарю за службу! Вы всегда работали дружно! (Себе.) А эти, там, может, в последний раз поют. И ругаются. Кто-то зачинает потомство. Теперь этого не будет. Они еще не знают …
Сверчки резко замолкают. По уцелевшим половицам, кряхтя и шатаясь, пробирается Панда.
Панда. А я на огонек заглянула.
Гразли.