же знакомый.
А больше она ничего о Картере не знает. Даже его фотографию не видела. Воображение рисовало ей крупного, крепкого мужчину в твидовом пиджаке, бывшего регбиста, который безуспешно борется с избыточным весом.
Значит, планы на завтра такие: встать рано, выйти на утреннюю пробежку, вернуться, позавтракать – и вперед на работу, в управление полиции. Надо узнать, что происходит. Позже наведаться на ферму «Сверчок» и тщательно все там осмотреть. Совсем рядом с фермой, за рощей, какая-то конюшня. Придется допросить всех, кто там побывал на прошлой неделе.
До вечернего выпуска новостей на своей крохотной кухне Джесс успела приготовить для себя нехитрый ужин. Вскипятила воду, засыпала туда макароны. К сваренным макаронам добавила коробочку тунца и баночку соуса песто. Обеденного стола у нее не было – за ним все равно некому сидеть. Поставив тарелку на поднос, она устроилась перед телевизором. Рядом с подносом на журнальном столике лежало письмо от Саймона.
У Илая Смита обеденный стол был. Фил Мортон предположил правильно: старик жил очень уединенно. Смит обитал, можно сказать, среди поля, в бывшем домике для рабочих. Таких домиков на территории фермы «Сверчок» оказалось четыре. Два, с общей стеной, так обветшали со временем, что жить в них стало невозможно. Два других, отдельно стоящие, находились в полутора километрах друг от друга и были еще вполне пригодны для жилья. В одном Илай жил сам, а другой он сдавал Пенни Говер. Фактически Пенни была его ближайшей соседкой, но жила так далеко, что они почти не виделись – разве что Илай выбирался на ферму. Иногда он заодно взбирался на холм и навещал ее в конюшне.
Илай Смит хорошо относился к лошадям и любил смотреть на них. Когда он был мальчишкой, отец держал на ферме тягловых лошадей. Позже их заменил трактор. Это называлось «модернизацией». Вместе с лошадьми ферму покинули и рабочие. Илай грустил, он видел, что и отец тоже горюет. Редкий случай, когда их с отцом мнения совпали. Правда, лошади – звали их Долли и Флоренс – тогда уже состарились. Когда ведешь хозяйство на земле, не до сентиментальностей. А уж на ферме «Сверчок» тем более.
С тыльной части домика Илай устроил мастерскую. Переоборудовал ее из сарайчика, крытого рифленым железом, в который провел электричество из дома. Там он мог шуметь и стучать сколько угодно – никто не услышит. Никто не станет возражать. Никто не придет и не полюбопытствует, чем это он занимается. Илай терпеть не мог, когда кто-то совал нос в чужие дела, тоже с детства. Легавые – вот кто без конца лезет куда не просят. Илай сразу понял: ни к чему говорить им больше, чем им нужно знать. Ну да, труп в коровнике – их дело. Но и только – ни больше ни меньше.
В тот вечер за квадратным сосновым столом в кухне собралось все семейство. Илай сразу понял: они знают, что случилось, и обязательно объявятся, поэтому ничему не удивлялся. Отец сидел напротив него, во главе стола, мать слева, а брат – справа.
Они приходили не каждый день, как правило, являлись раз или два в неделю.