нашей с ним юности, он бывал у меня в гостях, общался с моими знакомыми, и со стороны казалось, что все идёт нормально. Вот только уйдя, он не стремился снова встретиться с ними, постепенно привыкая к своему одиночеству…
Возможно, так оно бы и продолжалось, но однажды он купил краски и написал картину. Не могу сказать, что работа ему удалась, но приятеля это нисколько не смутило. Вот только тогда, когда он решил её показать, выяснилось, что показывать, собственно, некому. Тогда он, зная, что у меня достаточно широкий круг общения, обратился ко мне, дабы я показал картину своим знакомым. Просьба понятная, но трудно выполнимая, поскольку для того, чтобы это сделать по-человечески, нужно прежде всего что-то рассказать об авторе полотна, а рассказывать-то особо было и нечего: всё – как у многих. Дальше этой единственной картины дело не пошло: видимо, не случилось никакой обратной связи со зрителем. Так и висела у него эта картина в комнате: висела не один год, и никто ни о нём, ни о ней не знал, кроме меня…
Обыкновенная, казалось бы, история, а я всё думаю: где и в чём этот человек совершил ошибку, где он дал промашку, когда, не став расширять свой внешний мир, сразу занялся сбором камней, которые, в общем-то, и не разбрасывал.
Не так давно мы случайно встретились. Передо мной стоял абсолютно потерянный, бесцветный и скучающий гражданин, монотонно отвечающий на мои вопросы и так же еле слышно задающий свои. В беседе я поинтересовался судьбой его картины. Он нахмурился, нехотя вспомнив о ней, и сухо ответил: выбросил… Подошёл автобус. Мы уже вошли внутрь, как вдруг приятель, ничего не объясняя, резко повернулся и выскочил из дверей. Автобус тронулся, и я какое-то время ещё смотрел на человека, который всем своим видом старался показать, а может, и доказать, что ничего особенного не случилось.
На моих встречах с молодёжью нередко поднимается тема одиночества. Эти переживания свойственны молодому, неопытному уму, характерны для молодого, невостребованного и неоценённого таланта, что вполне естественно. Тем не менее, рассуждая об одиночестве, я всегда завершаю подобные беседы только одним, пожалуй что единственным советом: никогда не влезать туда, куда их жизнь и без того засунет, причём обязательно – это вопрос только времени. Одиночество есть единственное и необходимое условие, чтобы встретиться с Богом. Без этого пронзительного чувства, без этой, порой невыносимой, душевной боли ни о каком Боге нет и речи. Именно в одиночестве Бог становится тем самым вожделенным глотком воздуха для утопающего, без которого ему не спастись.
Четыре козырных совета
Лично я не согласен с тем, что наша жизнь – игра, а если оно и так, то есть три наивернейших способа проиграть эту жизнь:
Первый – всю жизнь проработать только ради того, чтобы заработать деньги;
Второй – отказаться от собственных чувств только потому, что человек, в которого вы влюблены, вас не любит;
Третий – научившись