вился скабрезными сюжетами и непристойными шутками, но при этом сохранял глубоко религиозное видение мира.
Чосер родился в Лондоне между 1341 и 1343 годами, в богатой купеческой семье. Его отец, Джон Чосер, был преуспевающим виноторговцем; их дом и торговый склад находились у реки, на Темз-стрит, а в нескольких ярдах от него была верфь Трех кранов, где выгружали гасконские вина. Всю жизнь Чосер прожил вблизи реки и слышал ее звуки. Его детство и юность проходили в шумном, людном и деловом мире, и этот энергичный городской дух дает о себе знать во всех его сочинениях. Среди зачастую величественных и искусных стихотворных строк у него то и дело проскакивают разговорные словечки и выражения лондонских улиц: «Да ну тебя совсем!..а ну-ка поглядим…давай кончай эту канитель…что ты там сказал…а ну посторонись…дурень ты, дурень!»
Хотя Чосера главным образом воспитала улица, поэт получил серьезное образование. Возможно, у мальчика был домашний учитель, а кроме того, он мог посещать благотворительную школу Святого Павла, что в сотне ярдов от его дома. Своим знанием латыни и латинских авторов, вроде Овидия и Вергилия, он обязан основательной подготовке по предмету, который тогда назывался «грамматикой». Чосер знал еще и французский с итальянским, правда, и тем и другим он вполне мог овладеть в житейской обстановке. В четырнадцать – пятнадцать лет его отправили к королевскому двору.
При короле Эдуарде III отец Джеффри был назначен помощником дворецкого, и, разумеется, свои честолюбивые планы в отношении сына он блестяще осуществил не без помощи влиятельных персон мира сего. В 1357 году Чосер поступил в пажи к невестке короля Эдуарда – принцессе Елизавете; так началась его карьера на королевской службе, а завершилась она с его смертью. При дворе он обучился искусству переписки и красноречию. А его знание риторики, в особенности, служит нам ключом к пониманию «Кентерберийских рассказов». Будучи слугой короля, Чосер отправился на войну, однако вблизи Реймса попал в плен к французам, но спустя четыре месяца его выкупили за 16 фунтов. С тех пор он больше не воевал, и, по правде говоря, у него не было особой склонности к военному делу. Он предпочитал мирные занятия. В двадцать с небольшим Чосер поступил на королевскую дипломатическую службу, и его не раз отправляли с миссией к правителям Европы. Но дипломат был еще и поэтом. По его собственным словам, он сочинил «множество песен и игривых лэ». Иными словами, он сделался придворным поэтом и развлекал дам и вельмож изящным исполнением стихотворных ламентаций и рондо, баллад и посвящений. Предполагают, что эти ранние сочинения пользовались успехом. Его современник Джон Гауэр рассказывал, будто Чосер наводнил всю страну своими стишками и песенками.
После смерти отца Чосер унаследовал изрядную часть имущества и вскоре женился на Филиппе де Роэ, фрейлине из свиты королевы. Это был придворный брак, о котором практически ничего не известно. Чосер всегда умалчивал о своей частной жизни: предпочитая держаться в тени, он порой казался невидимкой. Нам известно лишь имя его жены и ее положение в обществе. В последние годы они месяцами жили порознь, но, похоже, ни одного из супругов это не огорчало.
Его связи с двором все больше укреплялись. Он вошел в свиту Джона Гонта, одного из сыновей короля Эдуарда, и получал ежегодные вознаграждения за оказываемые услуги. В число этих услуг входило и сочинение стихов для нового покровителя. Когда умерла жена Джона Гонта, Чосер написал «Книгу Герцогини» – поэму-фантазию в память о ее добродетелях. По-видимому, это сочинение предназначалось для устного исполнения, и, возможно, Чосер декламировал его во время панихиды, состоявшейся в соборе Святого Павла.
Важно отметить, что эта поэма написана по-английски. Королевский двор в Вестминстере в ту пору еще оставался французским, и говорили там преимущественно по-французски, однако стихи Чосера – наилучшее доказательство того, что статус английского языка быстро повышался. Чосер стал мастером, который избавил английский от прежнего униженного положения просторечного языка покоренного народа.
И не случайно, что при жизни поэта английский вытеснил французский язык из сферы школьного обучения, а в царствование следующего монарха стал даже языком королевского двора. Все эти обстоятельства, словно сговорившись, сделали Чосера самым представительным и самым авторитетным поэтом своего времени. Одна из характерных черт гения заключается в том, что он олицетворяет мировоззрение людей своей эпохи.
И все же гений Чосера произрастал не только на родной почве. Будучи королевским посланником, он не раз оказывался по делам службы в Италии, где участвовал в торговых переговорах с Генуей и Флоренцией. И там его интересовала не только торговля. Так, во Флоренции он прежде всего получил возможность окунуться в культурную жизнь города. Он познакомился с манускриптами литературных произведений. Флоренция, которая была поистине кормилицей и матерью тогдашней итальянской поэзии, в значительной степени повлияла на творчество Чосера. Он читал в подлиннике Данте, Боккаччо и Петрарку. Данте, как известно, прославился «Божественной комедией», но был у него и трактат De vulgari eloquentia («О народном красноречии»), где он превозносил достоинства родного языка. И этот урок не прошел даром для английского поэта.
В