не простой вынос мозга, а что-то слишком. Даже не могу представить, что меня ждет.
– Никого, кроме Любимы Анатольевны. – Повторила эхом. Дашенька пухлыми от силикона губами. Дверь ласково проскрипела, закрываясь за ней. Отец берет сливочник, добавляет в кофе. С наслаждением вдыхает аромат кофе, делает первый глоток. Сейчас у него вид вполне довольного жизнью человека. Беру кофе. Лодки сахара для меня маловато. Добавляю еще одну. Чую, над моей головой постепенно сгущаются грозовые тучи, надвигается крупная гроза. Не выдерживаю этой гнетущей, насквозь пропитанной напряжением, тишины.
– Папа, может, хватит играть в молчанку? Проясни ситуацию? Это все из-за машины? Отец задумчиво повертел чашку в руках, отставил в сторону. Усталость прорезалась вертикальной складкой между бровями.
– Машина? Это пустяки, дело десятое. Все под Богом ходим. Есть вещи намного важнее, чем жестяная коробка на колесах.
– Так не тяни кота за яйца! – Внутри закипела злость.
– Ох, и ядовитый же ты мужик, непростой, с подковыркой. Непременно тебе надо радость человеку испортить. Сынок, ты хоть такое перед мамой не брякни. Наконец-то дверь ласково пропела, пропуская маму. Она устало присела в кожаное кресло рядом со мной.
– Уф, еле добралась. На Москворецкой сошел трамвай с рельс. Такая пробка! Еле рассосалась. Что такого стряслось, что мне пришлось ловить такси? Неужели нельзя все решить дома?
– Я вас специально собрал в этом кабинете, чтобы решить все одним махом. Без криков, воплей, соплей. И скандалов. Я еще больше насторожился. Сердце терзали недобрые предчувствия. Точно для меня готовится грандиозный шухер. Что задумал папаша? Какое-то время мы сидим, не разговаривая, не задавая друг другу вопросов.
Проходит несколько минут. Наконец отец встает, шумно вздыхая, принимается мерить крупными шагами кабинет. Останавливается напротив меня.
– Что, балбес, допрыгался? Обратно машину в ремонт?
– Ну, так получилось.– Черт меня все время тянет за язык Он ведь уже завелся, не успокоится. Я его, черта усатого, с малолетства знаю Опускаю голову, пытаясь изобразить как можно натуральнее, искреннее раскаяние. Но этот трюк мог подействовать только на маму, но не на отца. Да, он не мама. Тут все серьезно.
– Дорогой, так весь сыр-бор из-за машины? – Мама открывает сумочку, доставая упаковку влажных салфеток.
– Если бы только из-за этой жестянки! – Отец падает в кожаное кресло. Мать вытирает влажный лоб.
– Так в чем дело?
– Нашему балбесу пора определяться в жизни! – Отец останавливает тяжелый взгляд на мне. – Что ты можешь сделать? Что?
– Могу машины ремонтировать. А что? Открою авторемонтную мастерскую.
– Этих ремонтных мастерских развелось, что собак нерезаных. Плюнь наугад, попадешь, не промахнешься. Все решено! Ты женишься на дочери моей компаньонки. Понял, балбес? Пора остепениться, а не гонять на машинах, и копаться в ржавых железках!
– А почему именно на Марианне? – Спросил, с сомнением