Страдания среднего возраста. Злата Прага

а сама выматываюсь так, что уже не могу этой долбанной романтикой насладиться!

      – А как в постели?

      Молодец, Викуся! Зрит в корень.

      – Да хорошо, блин, в постели. Но я и в постели не могу уже расслабиться, всё думаю, как вовремя всё сделать. Скоро уже изображать начну, не смогу нормально расслабиться.

      – О, господи! А может, накручиваешь?

      – Ага! – огрызнулась Ленуся, – ездили на тех выходных в отель. Я поехала туда первой, сняла номер, приготовила свечи, лепестки роз, заказала ужин, музыку настроила, потом облизывала его всю ночь, ещё и расслабон в сауне устроила, с маслами всякими массажик, а он потом меня до дома подкинул и говорит у подъезда: «Всё было прекрасно, Леночка. Как всегда.» Дебил! Что он знает про мои «как всегда»? Как всегда я пашу, как лошадь! А пахать уже сил не осталось. Пожить хочется. А от всех этих приготовлений я устаю хуже, чем от вредных клиенток в бутике. Ей богу, девчонки. Я на нём, как на работе. Никакого кайфа.

      Мы вздохнули.

      – А ты как думала богатого мужика удержать? Это тоже работа. Это нечеловеческих усилий требует, если хочешь пожить по-человечески, – сказала я.

      – А может пошлёшь? Ну, на кой такая каторга? – предлагает Викуся.

      – Ага! Пошлёшь! Пошлёшь – потом не найдёшь! – стонет Ленуся.

      Бе-едная! Нам с Викусей её почти жалко.

      – А главное, девки, я всегда такие пресных и пресыщенных терпеть не могла, ну, таких вот, утончённых, а с этим же жить придётся, и себя от него прятать.

      – А сможешь? Особенно годами? Себя прятать тоже работа, – говорю я.

      – Да это-то у нас, у баб, в крови. Смогу. Тут весь вопрос в цене вопроса.

      – Отдашься или продашься? – уточнила Викуся.

      – Проблема в том, что отдаваться хочу я, ему это словно фиолетово, пресному типу! А вот продаться, да, очень хочу, но ведь цена – все выходные, будни и праздники всей оставшейся жизни!

      – Ну, говорят, что соль – белая смерть, – философски замечает Викуся.

      – А недосол ведёт к кретинизму, – огрызнулась Ленуся.

      Мы переглянулись и прыснули. Выпив ещё раз за женскую солидарность, посоветовали Ленусе не дурить. Я напомнила им про страшную тень госпенсии.

      – Изюма в тебе нет, это точно, – сказала я, – зато есть фунт инжира с финиками. Такое не каждый оценит. Если он оценил, всё не так безнадёжно. И не ставь себя в это приниженное состояние. Веди себя так, как в рекламе. Подумаешь, богач какой! Ведь ты этого достойна! Пусть радуется, что такому пресному пентюху в галстуке такая знойная баба досталась. Учи его ценить тебя. За тебя!