Консул поднял руки, призывая к спокойствию, но одинокий голос стал искрой в сухом лесу, и шум все нарастал – сотни и сотни рук указывали на здание Сената, весь Форум вопил от ярости.
– Друзья, римляне, соотечественники! – проорал Марк, но рев толпы проглотил даже его сильный голос. Те, кто стоял сзади, проталкивались вперед, и первые ряды уже давили на центурионов.
– Стоять! – прорычал один из них и, оттолкнув тех, кто пер на него, достал гладий. – Пора уходить. Ко мне, парни. Берем консула в круг и сохраняем спокойствие.
Но толпу не интересовало возвышение, на котором стоял консул. Она продвигалась к опустевшим ступеням здания Сената.
– Подождите! – прокричал Антоний, отталкивая центуриона, который пытался увести его с возвышения вниз. – Они еще слушаются меня. Дай договорить!
Камень, прилетевший ниоткуда, оставил вмятину на панцире центуриона, сбив его с ног. Толпа принялась выворачивать булыжники, которыми вымостили Форум. Центурион, которому досталось, лежал на спине, хватая ртом воздух, тогда как другие возились с кожаными ремнями, чтобы снять с него броню.
– Слишком поздно, консул! – рявкнул Оппий. – Я лишь надеюсь, что ты добивался именно этого. Уходим. Или ты будешь стоять и смотреть, как нас всех убьют?
Полетели новые камни. Марк Антоний видел движение в толпе, бурлящей, словно кипящая вода. Тысячи разъяренных мужчин собрались на Форуме, и многим более слабым предстояло погибнуть под ногами других еще до того, как из них вышла бы злость. Консул выругался.
– И я того же мнения, – кивнул Оппий. – Но что сделано, то сделано.
– Я не могу оставить его тело, – в отчаянии воскликнул Марк. Он пригнулся, уклоняясь от камня, и увидел, как быстро распространяется хаос. Толпу больше ничто не сдерживало, и Антоний внезапно ощутил страх: а вдруг затопчут и его?!
– Хорошо. Выводите меня отсюда, – согласился он.
Консул унюхал запах дыма, и по его телу пробежала дрожь. Одни боги знали, какие он высвободил силы: он помнил прежние бунты и весь ужас, который они несли с собой. Уходя в плотном окружении центурионов, Марк Антоний оглянулся на тело Юлия, брошенное и одинокое. На возвышение уже карабкались люди, вооруженные ножами и палками.
Горький запах влажного пепла висел в воздухе по всему Риму. Марк Антоний, одетый в чистую тогу, ждал во дворике у Дома девственниц за храмом Весты. Но ему казалось, что от одежды идет запах горящего дерева, облепивший его, как туман. Весь город пропах им, он проникал повсюду.
Внезапно потеряв терпение, Марк вскочил с мраморной скамьи и принялся кружить по дворику. Две весталки наблюдали за ним, столь уверенные в неприкосновенности, гарантированной их статусом, что даже присутствие римского консула не вызывало у них тревоги. Они посвятили жизнь богине, хотя и ходили слухи о том, что они творили на празднествах в честь Боны Деа[4], опаивая мужчин вином и возбуждающими снадобьями, прежде чем убить их. Марк Антоний мрачно глянул на весталок, но те лишь улыбались и вели негромкую беседу, игнорируя