плаще, безоружный, он не казался страшным или каким-то особенным, но люди замолкали, когда шаман глядел на них. К нему робко сунулась знакомая Алексу женщина в синей юбке, что-то предложила… шаман поднял руку, она поперхнулась своими словами и отступила. А маленький азиат уже шагал через зал – прямиком к их столу. Бродяги смолкали, когда он проходил мимо, и провожали долгими взглядами.
Шаман подвинул табурет и без приглашения уселся рядом с краевцами.
– Мир вам, – приветствовал он компанию.
– Добрый день, – ответил Алекс.
– Нас Рахим зовут, – тусклым невыразительным голосом пробубнил шаман.
– А меня… – заговорил Швед.
Азиат, не слушая, продолжал монотонно зудеть:
– Юнус, Абдурахман, Карим, Исмаил, Абдулла…
Имена сыпались и сыпались… а Алекс вдруг понял, что шаман – совсем молодой, не старше его самого. При слове «шаман» невольно в воображении появляется седой старик, но этот азиат был молодым, хотя испытания наложили на его внешность свою отметку, он был весь какой-то серый, мятый, бесцветный. И очень тощий – руки, которые выложил на стол, как птичьи лапки.
– Хватило бы и Рахима, – заметил Швед, когда шаман смолк, перечислив несколько десятков своих имен.
– Мы нанялись школа строить, – снова заговорил человечек, – бригада. Житомир приехали. Хорошо работали, старались, дома семья кормить нужно, много семья, все ждут. Пришел Лес, пришел много дерево, много птица, много зверя. Мы болеть, умирать, зверь нас ест. Но мы выжить. Рахим, Юнус, Абдурахман, Карим, Исмаил, Абдулла…
– Он один из всей бригады выжил, – пояснил Щавель. – С тех пор вот такой. Говорит, у него в башке вся бригада поместилась.
– Все выжил, – монотонно, без выражения, возразил азиат. – Ты один Рахим видеть, а все здесь.
Он постучал тощим серым пальцем по лбу.
– Все здесь. Все могут видеть, думать, говорить. За это люди шаман назвать. Нет шаман, мы совещаться, вместе думать, потом говорить. Люди сейчас не думать, не совещаться, не слушать другой. Мы слушать, мы все в одна голова. Мы ладим хорошо. Много думаем, много друг друг слушаем. Поэтому правильно говорим, нас шаман называть. Нет шаман, мы просто думать вместе. Рахим, Юнус, Абдурахман, Карим, Исмаил, Абдулла…
И тут же, без паузы, не меняя тона, заговорил о другом:
– Нас звать, говорить: Гришка Салоед убит. Найди, кто убил, шаман. Мы не отказывались. Мы теперь думаем, смотрим. Обещаем найти, будем стараться. Один человек нам на вас указал. Мы хотим посмотреть, спросить.
– Этого человека звать Камаз, – ответил Алекс, – он вчера к Яне полез, мы ему немного объяснили, чтобы отвалил.
– Немного объяснили, мы понимаем, – кивнул Рахим. – Если бы много объяснили, он бы мертвый был. А вы немного. Хорошо.
– Чего же хорошего? Плохо, что мало! – буркнула Яна.
Шаман полез в карман обтрепанного плаща и выложил на стол кучку костей. Здесь были цельные маленькие косточки, были обломки больших, надпиленные, обколотые, с написанными фломастером