Олимпиада не захотела перевозить в новое свое жилище, поднесла Полине Антоновне, на новоселье в складчину купили стол, стулья, платяной шкаф и кровать.
Пришла в гости мадам Фивейская, подарила Олимпиаде дюжину горшочков с кактусами. Один кактус расцвел ради Нового года.
Женщины принялись готовить стол, а Виктор Александрович взялся их просвещать. У Клавдии Антоновны нашелся старый номер «Огонька» с рассказом Константина Паустовского.
Читал Виктор Александрович выразительно, и женщинам, интеллигенции Людинова, нравилось, что праздничный вечер начинается так просто и так умно.
Рассказ назывался «1916 год».
«В конце 1916 года, во время германской войны, штурман Александр Бестужев, только что окончивший морское училище, был отправлен на Аландские острова во флотилию миноносцев.
Зима стояла очень теплая. За Ревелем море было уже свободно ото льда. Бестужев долго смотрел с палубы транспорта на затянутые сумерками берега, – там, в Ревеле, осталась мать. Она приехала из Петрограда проводить сына и остановилась в недорогой гостинице.
Отец Бестужева, корабельный инженер, давно умер. Мать жила на пенсию. Она помогала своим сестрам – теткам Бестужева, и пенсии всегда не хватало.
<…>
В Ревеле в тесном номере гостиницы, где от обилия старых ковров, бархатных портьер и занавесей на окнах воздух казался тусклым и зеленым, мать Бестужева, сидя на диване, сказала ему:
– Саша, ты поищи, милый, на Аландских островах какие-нибудь следы деда Павла. Все-таки интересно.
<…>
В дверь постучали. Вошел портье – лысоватый, похожий на сыщика. Он быстро обежал глазами комнату и доложил, что по старой традиции владелец гостиницы ежегодно устраивает для своих жильцов, оторванных от родного дома, рождественскую елку…
Бестужев с матерью спустился в зал…
– Я выберу сама, Саша, – робко сказала мать и взяла карточку.
Денег было немного, и она боялась, что сын, чтобы порадовать ее, закажет что-нибудь слишком дорогое.
<…>
Мать заказала чай с пирожными. Официант долго не подавал, и ждать за пустым столом было тяжело и почему-то стыдно, как на скамье подсудимых.
Молоденький мичман подсел к роялю, ударил по клавишам и запел…
Мать Бестужева встала из-за стола, ридикюль у нее раскрылся, и из него выпал на ковер скомканный носовой платок…
Капитан с выпуклыми глазами подозвал официанта, ткнул коротким пальцем в сторону столика Бестужева и сказал:
– Уберите это!
<…>
Официант подошел, поднял скомканный носовой платок и почтительно положил его на стол около матери Бестужева.
– Обронили, – сказал он тихо и пятясь отступил.
Бестужев смотрел на капитана, руки у него холодели и лицо чернело от гнева.
<…>
Капитан жадно ел, не обращая на Бестужева никакого внимания…
– Пойдем отсюда, – сказал Бестужев матери. – Нам нечего делать здесь, среди этих…
Голова у матери