что он сирота. Так ты у Марии Викторовны спроси, у нее же все личные дела на воспитанников есть.
– Просто я видела на тумбочке возле его кровати портрет в рамке, и на нем – две женщины. Я тогда еще подумала, что одна мать, а другая, может, тетя или еще кто… Молодые такие женщины, мне даже показалось, что они чем-то похожи… Знаете, так жалко мальчишку. Славный, тихий такой, с большими печальными глазами…
– У них у всех здесь такие глаза. Глаза сирот, Вера. Можно еще понять, когда родители умирают и детей сюда, к нам определяют, но когда родители живы, пьют и бьют своих детей… Это уже ни в какие рамки не укладывается. Знаешь, сколько раз я ходил по адресам по просьбам детишек, искал их родителей. Они, маленькие, описывали мне улицу, на которой жили, дом… Словом, пытались указать какие-то ориентиры, чтобы я только поехал и поискал родителей. И что самое удивительное – они продолжают любить их, представляешь? И мечтают встретиться с ними.
– А как так случилось, что здесь открыли лицейские классы? Неужели нельзя было как-то иначе решить вопрос… Я имею в виду, что теперь здесь можно увидеть на фоне интернатовских детей не сирот, из хороших семей, обеспеченных. Вы видели, какими глазами наши дети провожают эти роскошные дорогие машины, которые увозят из интерната учеников лицейских классов? Такой контраст… Это же ранит их. Не думаю, что это было правильное решение.
– Так нас же с тобой никто не спросил. У них там, – Николай Петрович поднял указательный палец вверх, – своя правда.
– Если бы у меня были средства, я бы усыновила Сашу. Он такой милый, мне кажется, что он очень умненький, вдумчивый.
– Сашка-то? Да, я тоже подметил. Но ты не расстраивайся особо-то. Таких мальчишек усыновляют. Симпатичных, умненьких. Сама же знаешь, видела небось, как время от времени к нам сюда приезжают парочки, будущие мамаши с папашами… Присматриваются к нашим, как в магазине игрушек – кого бы выбрать, мальчишку или девчонку. Странно все это, как-то не по-людски. Хотя, по мне, так пусть их побольше усыновляют, да только чтобы потом не возвращали обратно, вон как Валюшу Ефимову… Это же ужас какой-то! Поиграли и бросили, как куклу. Понятное дело, что она с характером, да и не привыкла еще к чужим… Можно было подождать, пока она сживется с ними… Подумаешь, взяла что-то там в супермаркете… Да у нее, поди, глаза разбежались, у девчонки! Стыдно им, видите ли, стало перед продавцами. В этом и состоит трудность усыновления. В понимании детеныша. Ну а у тебя как, Вера? Растет дочка?
– Растет. Все в порядке. Только работаю много, дочку почти не вижу. Утром в школе, я же домоводство веду, а ночью здесь вот подрабатываю. Устаю, сами понимаете. Но у меня и муж тоже труженик. Оба работаем, хотим кредит взять да дачу хорошую купить, где-нибудь в красивом месте, на реке или озере. Вот тогда брошу работу, переберемся с Маринкой на природу, пчел разведем, овощи выращивать стану… Мечтаю…
– Мечты – это хорошо. Без них – куда?
– Спасибо вам, Николай Петрович, и за оладьи, и за чай… А чай-то был не простой, с травками, а?
Старый