маневрирование продолжилось бы, если бы не Джо, вздумавший читать ей мораль. Будь у него малейшая надежда на интерес со стороны Бетти Корнелл, он бы не стал рисковать, не позволил бы себе этих ребяческих игр. Милли признала, что он прав, и в ближайшую субботу вечер, а затем и ночь провела в обществе Фрэнка.
Времена года меняются стремительно даже в пригороде Филадельфии. Фрэнк оставил пост капитана команды; завершив учебу, он поступил в отцовскую адвокатскую контору, расположенную в центре города. Они с Милли по-прежнему были вместе. До того чтобы съехаться, еще не дошло, но они об этом говорили, как и о том, чтобы впоследствии пожениться. Фрэнк много работал и каждую субботу снимал напряжение, играя в бейсбол. Милли это позволяло ходить в кино с Джо. После сеанса они прохаживались по галереям торгового центра и вели нескончаемые разговоры. Покупая себе одежду, она иногда дарила Джо футболку или рубашку и приглашала поужинать.
Когда наступала зима, они забирались на крышу дома Милли и сидели рядышком, наблюдая, как падает снег.
Милли в основном все устраивало. Да, ее жизнь была несколько однообразна: работа в кампусе (миссис Берлингтон теперь доверяла ей составление отчетов, которые раньше диктовала), пять ночей в неделю с Фрэнком, субботы с Джо, – но это полностью ее устраивает.
В те вечера, когда Фрэнк замечал у нее отсутствующий взгляд, он начинал рассказывать ей о своих мечтах, о желании освободиться от отцовского гнета, поступить в какую-нибудь НПО и отправиться в путешествие вместе с Милли. В такие вечера девушка снова думала о той судьбе, в которую всегда верила, и порой гадала, постучится ли она когда-нибудь в ее двери.
В первый день весны, садясь в 16.06 в свой «олдсмобиль», дожидавшийся ее на стоянке, она и не подозревала, что скоро эта судьба ее найдет.
2
Она дала себе слово, что эта ночь будет последней, которую она проведет здесь, и, в несчетный раз обдумывая свой план, гадала, какой будет жизнь в большом мире. Она так многого была лишена! Телевидение и газеты служили подобием связи с современностью, но они давно уже ее не интересовали, и она нашла прибежище в книгах из библиотеки. Она понимала, что ничего или почти ничего не знает о мире, в который собралась отсюда выйти.
Она закрыла дневник и попыталась вспомнить тот день, когда сделала первую запись. Это было накануне Рождества, лет девять, а может, десять назад – уже и не вспомнить. Все те же движения, те же действия – как тут не запутаться? После перевода ее существование заметно улучшилось, и та рождественская трапеза ощущалась как праздник. Тогда подали пирожные с легким привкусом рома, печенье со странным названием, одно оно, помнится, вызвало у нее урчание в животе, а вот остального никак не вспомнить! Надо было ставить в дневнике даты. Ей все больше изменяла память, как ни тренировала она ее каждый вечер, прежде чем уснуть.
Она смотрела в зарешеченное окно, на оранжевый отсвет фонарей, освещавших двор, и представляла себя кем-нибудь