время.
– Дэниел, что мама говорила тебе о разговорах с незнакомыми людьми?
– Но я не разговаривал с ней, – ответил он, широко открыв глаза.
Я пригладила его волосы.
– Вот и хорошо.
Он кивнул и, вздохнув, поудобнее устроился на подушке. Я положила медведя ему под руку.
– Видишь, ты не один, – прошептала я, но мой голос предательски дрогнул. Я понадеялась, что сын этого не заметил. – С тобой Макс.
Дэниел снова прижал мишку к лицу.
– Макс, – повторил он и улыбнулся.
– Спокойной ночи, мой любимый. – Я направилась к двери.
– Спокойной ночи, мама.
Я тихонько закрыла дверь и тут услышала приглушенное:
– Подожди!
– Что, милый? – Я просунула голову в комнату.
– Поцелуешь Макса? – спросил он.
Я вернулась к его кроватке, опустилась на колени, а Дэниел прижал мишку к моим губам.
– Я люблю тебя, Макс, – прошептала я, снова направляясь к двери. – И я люблю тебя, Дэниел. Ты даже не представляешь, как сильно.
Я на цыпочках спустилась вниз, положила еще одно полено в камин, прочитала про себя молитву и вышла, тщательно заперев за собой дверь. Всего одна смена. Я буду дома еще до рассвета. Я повернулась к двери и покачала головой, сама себя успокаивая. У меня нет выхода. С ним ничего не случится. Он в безопасности.
Глава 2
Клэр Олдридж
Сиэтл, 2 мая 2011 года
Я открыла глаза и прижала руку к животу. Снова эта тянущая боль. Как доктор Дженсен назвала ее? Ах да, фантомная боль. Что-то вроде воспоминаний моего тела о травме. Фантомная боль или нет, но я лежала и ощущала знакомую, привычную боль, с которой весь прошедший год начиналось каждое мое утро. Я замерла, смиряясь с воспоминанием и гадая, как я делала это каждый день после звонка будильника, смогу ли я заставить себя встать, одеться, причесаться, то есть вести себя как нормальное человеческое существо? Мне так хотелось свернуться клубочком и принять обезболивающее, чтобы заблокировать все неприятные ощущения.
Я потерла глаза и покосилась на будильник. 5:14 утра. Я лежала неподвижно и прислушивалась к тому, как за стенами нашей квартиры на четырнадцатом этаже бушевал ветер. Я вздрогнула и подтянула повыше пуховое одеяло. Даже пух сибирских гусей не мог избавить меня от холода. Почему так холодно? Наверняка Этан поставил термостат на более низкую температуру – снова!
– Этан? – прошептала я, протягивая руку на его сторону широкой кровати, но простыни были холодными и жесткими. Он снова рано ушел на работу.
Я встала, сняла полосатый халат со спинки кресла, стоявшего у кровати. Настойчиво зазвонил телефон, и я направилась в гостиную. Из панорамных окон открывался вид на рынок для туристов – Пайк Плэйс маркет – и бухту Эллиотт с бесконечной чередой причаливающих и отплывающих паромов. Четыре года назад, когда мы осматривали эту квартиру, я сказала Этану, что у меня такое ощущение, будто я парю в воздухе.
– Это будет твой небесный замок, – так он назвал наше жилище тремя неделями позже, протягивая мне блестящий серебристый ключ.
Но