преувеличивайте, – сказала Люська, стараясь раззадорить тетку.
– Я преувеличиваю?! Мне моя бабка рассказывала, а ей её бабка говорила, было время, когда над деревней летали ведьмы в ступах. Страшные были времена! Говорили, днём ведьмы ничем от обычных женщин не отличались, а ночами в старух превращались, пакостили людям.
– Зачем?
– Такая у них натура колдовская. Во-о-он там, – торговка кивнула вдаль, где начинался лес, – усадьба помещика Саморокина стояла. Угодья эти все ему принадлежали. Богатый был мужик, ничего не скажешь. А у богатых, как заведено, вроде все есть, но чего-нибудь обязательно не хватает. Саморокину не хватало наследников. Не могла жена родить, бесплодная была. А тут вдруг у ворот усадьбы встретил Саморокин старуху, она ему руку на плечо положила и сказала, что родятся у него скоро две дочери. Одну он должен отдать ей. Саморокин обалдел, а бабка стоит, ухмыляется. Ты, говорит, ко мне ещё на коленях приползёшь, молить о наследниках станешь. Как в воду глядела. Через два года у жены помещика шарики постепенно начали заезжать за ролики. Саморокин разыскал старуху, она ему опять про уговор напомнила – родятся две девочки, одну она заберет себе.
– Дети родились? – спросила Люська, обратив внимание, что небо начало затягивать густыми серыми тучами.
– Ровно через девять месяцев Саморокина родила близняшек.
– Круто!
– Какой там круто, дальше вообще началась чехарда. Через два дня после рождения дочерей, помещик с семьёй решил покинуть усадьбу. Думаешь, удалось ему? Нет! Когда девочек несли к карете, лошади неожиданно зафыркали, вздыбились – на дороге появилась старуха. Начала бормотать, руками размахивать, и одна из девочек превратилась в ворону. Бабка исчезла. Саморокин несколько лет дочь разыскивал – не нашел. А деревню, в которой жила старуха с тех пор стали называть ведьминской деревней. Отсюда и появилось название – «Ведьмино».
– Какое отношение к этой легенде имеет моя бабушка?
– Я тебе не легенду рассказывала, – обиделась женщина. – И нет там у тебя никакой бабки. Приворожить, наверное, кого-нибудь захотела, потому и сунулась сюда.
Люська молчала.
– Молчишь? Вот ты себя и выдала. Послушай совета умного человека, уезжай отсюда, здоровее будешь.
– Вы их видели? – спросила Люська.
– Старух? Видела. Раз в неделю в магазин приходят, продукты покупают. Полные сумки в яму тащат.
Неприятный осадок от разговора остался. Люська шла в деревню, поглядывая на мрачное небо. Зонт она не взяла, значит, будет дождь – закон подлости всегда срабатывает.
Впереди показался обрыв, потом черные крыши домов, лестница. Едва Люська коснулась перил, лес загудел, беспокойно зашуршала листва, затрещали ветви, застонали стволы.
– Это ветер, – успокаивала себя Люська, осторожно спускаясь по неудобным ступеням.
Внизу, оказавшись на узкой, заросшей с двух сторон кустами сирени дороге, Люська начала чихать. Воздух пах чем-то приторным, в горле мгновенно запершило, из глаз покатились слезы. На участках мелкими