Копенгагене обсуждение устава Русского общества. Споры о нем были длинные, главным образом, относительно допущения в него евреев. Лично я находил невозможным закрывать им доступ в него, равно как и Кутайсов; наоборот, разные чины миссии были противоположного мнения. Оригинально, что противники евреев были как раз из числа тех, кто постоянно имел с евреями дела и бывал у них.
В июне мы побывали в Мариенлюсте – купальном местечке сейчас же за Гельсингером, очень нарядном. Там жили, в числе прочих, известный танцор Фокин с женой и старуха Витте. Были мы также в Хорнбеке, другом купальном местечке. Здесь на лето устроились Аносовы, Фан-дер-Флит и Кутайсовы. Нам оба эти места не понравились, и мы не обменяли бы на них нашего Снеккерстена.
28-го июня пришли первые, опровергнутые тогда сведения об убийстве Государя. Настроение было уже тогда такое, что этого события все ждали, но впечатление было все-таки сильное и тяжелое.
На этих же днях зашел к нам Шанявский, оригинальная личность, товарищ Кутайсова по Лицею, служивший при Приамурском и Туркестанском генерал-губернаторах, страстный путешественник, исколесивший весь свет. Уже после 40 лет он поступил в Военно-медицинскую Академию, кончил ее и перед революцией был ассистентом профессора Сиротинина. В Дании он существовал уроками и в свободное время делал громадные прогулки. И к нам он пришел из Копенгагена пешком.
1-го июля я видел в Копенгагене датчанина Сальтофта, художника, работавшего в России в Датском Красном Кресте и часто приезжавшего в Данию. Несколько месяцев тому назад он утверждал, что генерал Потапов, генерал-квартирмейстер Генерального штаба, и другие генералы, работавшие с большевиками, только этим и спасли наше офицерство от поголовного истребления. Теперь он привез известие, что через две недели в России будет вновь монархия.
12 июля Любович рассказал мне, как Варбург и Бокельман (бывший владелец банка Юнкера) обратились к Каменке и инженеру Плотникову с вопросом об условиях, на коих было бы возможно примирение русских торгово-промышленных кругов с немцами. Ответ был, что для этого необходим разрыв немцев с большевиками, отказ от Брест-Литовского мира и восстановление России в прежних границах.
Видели мы у Островских высланную из России германскую подданную, родившуюся в Москве и православную. Из Германии ей было разрешено выехать в Данию, ибо она ненавидела немцев и жить с ними не могла. А наряду с этим, в Хорнбеке нам вновь рассказывали про кутежи в Стокгольме наших соотечественников, на этот раз Л.Ф. Давыдова и Арсения Карагеоргиевича – хорошая публика.
1-го августа нам протелефонировали про убийство Государя и всей царской семьи. Сряду стали мы готовить траур, и 2-го поехали в Копенгаген на панихиду по ним. Были король и все принцы, но не было никого из представителей правительства – ни Скавениуса, ни Цале, хотя все иностранные дипломатические представители были. Датчане уже начали тогда вести кое-какие торговые переговоры с большевиками и очень не хотели их прерывать.