прикольно будет.
– Вот-вот, она и стала его учить. Но что-то у неё не так пошло. Говорят, попугаи лучше всего воспринимают высокий женский голос. У Киры Леонидовны голос низкий.
– Что-то не врубаюсь, Тонь, куда ты клонишь?
– Дважды в день я прихожу в дом и по тридцать минут учу Аполлона разговаривать.
– Серьезно? Ничего себе должность. Успехи хоть есть?
– Конечно. Аполлон очень смышленый.
– Теперь все ясно, – подытожил я. – Ты учишь говорить их попугая, твоя мать… кстати, чем она занимается в доме?
– Учит Ладу французскому.
– Вы почти коллеги.
– В какой-то степени, – смеялась Тоня.
– А соседи по деревне вас за это в порошок готовы стереть.
– Завидуют, – повторила Тоня. – К Кире Леонидовне приходили деревенские, интересовались, не нужны ли помощники. Она всех прогоняла. Характер у Киры тяжелый, сложная женщина, властная.
– А вам, значит, повезло?
– Я бы так не сказала, – с грустью в голосе ответила Тоня. – Думаете, Ладе нужен французский? Или Кире Леонидовне приятно мое присутствие в доме? Совсем наоборот. Гостей они не любят, а нас с мамой терпят.
– Не понимаю. Тогда зачем дали работу?
– У Киры Леонидовны есть помощник – Гена. Он её правая рука: и шофер, и охранник, и садовник. Весной он сбил маму недалеко от почты. Мама отделалась ушибом, ничего не сломала, но кричала на него долго. В машине сидела Кира Леонидовна, она попросила маму успокоиться, пригласила в салон, начала извиняться, успокаивать. Предложила денег. Мама отказалась. Узнав, что мать в городе преподавала французский, с ходу заговорила о репетиторстве. Уверяла, что давно мечтала нанять для Лады препода французского языка. Врала, конечно. Чувствовала вину, хотела все уладить, поэтому и дала работу. Ну и мне за компанию.
Многое становится на свои места. Наверняка именно в тот день, когда Геннадий сбил Ларису Ивановну, он и подвез её до дома. А потом обездвижил пьяного отца Кирюхи и Пашки.
Мы дошли до дома Ларисы Ивановны, поднялись на крылечко, прошли в прихожую.
– Раковина в углу, – сказала Тоня Димону. – Ты пока умойся, а я схожу за аптечкой.
В светлой комнате Тоня предложила Димону сесть у окна, а сама, смочив ватный диск перекисью водорода, коснулась им рассеченной брови.
– У-у-у!
– Больно?
– Щипит.
– Терпи.
– Я терплю. Но щипит сильно.
– Могу подуть, – хохотнула Тоня.
– Подуй.
Пока Тоня занималась бровью Димона, я осмотрелся. Комната хоть и просторная, но обставлена скудновато. Не скажешь, что здесь живут люди, у которых водятся деньги. Достаток – ниже среднего. Жаль, соседи не хотят этого понять. Завидуют, злятся, пакостят. Дети отнимают деньги, родители ночью поджигают сараи. Дикость какая-то!
– Тонь, ты сказала, вы больше не работаете у Киры Леонидовны. Почему?
– Сегодня последний день с Аполлоном занималась. Надоело преследование со стороны парней. Постоянно клянчат деньги. Если отказываю, отнимают. Ударить могут. Ты сам видел. Достали. Реально достали! К тому же я через месяц в город уезжаю. К отцу.
– А