за спину, достал из кобуры револьвер и разрядил его семью выстрелами в глиняные головы. Затем выхватил шашку и, лавируя между жердинами, секущими ударами снёс все верхушки.
– Готово, дядька Матвей! – подскакал к наблюдателям довольный собой паренёк.
– Сейчас проверим, – заподозрил какой-то подвох атаман и подъехал ближе к срубленным жердинам.
Увиденное его поразило: на земле среди глиняных осколков валялись острые полуметровые колышки. Только им подходило больше название – пенёчки, каждый толщиной в руку. А шашка, видать, у казака непростая – булатной стали клинок.
– Да таким ударом всадника можно до седла надвое развалить! – обернулся казак к подъехавшему на коне старику. – А паренёк куда делся?
– На вершине холма сховался, поди, сыщи моего пластуна, – хитро подмигнул атаману седобородый наставник. Его забавляло недоумение казака.
Тот усмехнулся и медленно двинулся по следам от подков Сивки к прежней стоянке. Проследил всю цепочку шагов, заметил место, где Матвей сел на коня, но следов от сапог парня не обнаружил.
Никифор начал расширять поиск, медленно раскручивая спираль движения. Наконец на очередном витке добрёл до брошенного деревянного короба. Вершина холма поросла высокой травой, но с коня отлично просматривалась на десятки метров. Вокруг негде спрятаться, разве что зарыться в каменистый грунт. Так у парня и времени на то не было, да и следов не скроешь.
Вдруг в голову Никифору пришла дикая мысль: а не в короб ли влез худосочный паренёк? Казак подъехал ближе, наклонился с седла и попробовал приподнять короб за наплечный ремень.
Даже от земли оторвать тяжесть не смог!
– А ну, вылазь на свет, фокусник! – гаркнул атаман и, потянув за кожаную лямку, опрокинул короб набок.
Деревянная крышка откинулась, и на землю вывалилась… груда плоских камней!
Никифор не заметил, как в пяти шагах позади него вспучился грунт, упали стебли травы, и бесшумно поднялась из земли серая мумия.
Адская тварь прыгнула. Пыль в полёте отделилась с тихим хлопком, оставив в воздухе серый дымный след.
Никифор резко обернулся на странный звук.
Конь присел под добавившимся грузом. На круп вскочил чужак.
Крепкий захват чужой руки сжал шею Никифора, словно стальные тиски. У самых глаз замерло сверкающее на солнце лезвие засапожного ножа.
– Дядька, ты убит! – задорно известила улыбающаяся до ушей мальчишеская физиономия.
– По-ра-жён, – выдохнул потрясённый такими фокусами бывалый казак. А ведь даже опасности не почувствовал, пока нож не оказался перед глазами.
– Так врага берут в плен, а дозорного можно и броском ножа снять, – недовольно проворчал подъехавший ближе старик, строго поглядывая на парня.
– И эт мы можем! – спрыгнул на землю разведчик, перекувыркнулся и метнул короткий клинок в ближайшую жердь.
Нож тёмным росчерком промелькнул в воздухе и с громким треском насквозь пробил середину древка.
Никифора