пока выпьем такого.
Он забросил капсулу в машинку, подошёл к окну и открыл форточку. Потянуло весной. Ветер смешивался с ароматом кофе, создавая давно любимый букет. Не хватало одной нотки. Он открыл ящик и достал начатую пачку сигарет. Настоящее америкосовское «Мальборо» в мягкой пачке. Дым на секунду окутал пространство над чашкой с кофе и потянулся на улицу. Теперь букет был полон. И от этого стало ещё спокойнее. Единственное, что беспокоило, – это отсутствие второй день пернатого товарища.
– Куда же он подевался? Ничего. Прилетит. Всё будет хорошо. Пойду куплю кофе.
Черкнув на салфетке обнадёживающее «Я скоро буду», он накинул плащ и вышел на улицу.
Во дворе было пусто. Не видно даже местных алкашей, круглосуточно нёсших свою тяжёлую вахту за столиком у гаражей. Вокруг щебетали, радуясь первому по-настоящему весеннему дню, воробьи. По пустой улице проехал трактор. Водитель-узбек вытаращенными глазами крутил по сторонам.
– Интересно, что у него сейчас в голове? Наверно, он думает, что все уже умерли. И представляет, как перевозит весь свой кишлак в эти большие красивые дома… А может, просто не понимает, что тут можно убрать трактором, если всё пусто.
Он улыбнулся и закурил. Уже просто так, по привычке. Сзади раздался шум – сработал замок домофона. Он повернулся и непроизвольно отпрянул назад. Из подъезда вышел инопланетянин. Через секунду он понял, кто перед ним. Это была соседка по лестничной клетке. Он очень хотел выяснить у неё, откуда взялась такая страсть к Вагнеру и не пыталась ли она послушать ещё что-то, может быть, вальсы Штрауса, или ознакомиться с многогранным творчеством Петра Ильича Чайковского. Но, ошарашенный её внешним видом, впал в ступор. Синий до щиколоток резиновый дождевик, рукава которого заправлены в резиновые по локоть перчатки, дополняла шапка-балаклава, ещё и с пришитой марлевой повязкой. Мотоциклетные очки довершали костюм. Он бы никогда и не узнал, кто перед ним, если бы не маленькая собачка неустановленной породы, которую хозяйка тянула изо всех сил на коротком поводке. Собака упиралась что есть мочи, всеми четырьмя лапами пытаясь вцепиться в асфальт когтями и при этом заходясь в таком отвратительном и одновременно жалостливом лае, что становилось страшно. Было понятно, что она пыталась объяснить хозяйке, мол, уже достаточно прогулок, четвёртый раз за утро и девятый за сутки – это перебор. Но соседка, как и подобает настоящей валькирии и вдове нибелунга, яростно тянула её с крыльца и не собиралась уступать. Наконец, справившись, она повернулась, смерила его возмущённым взглядом с ног до головы и, наверно, с удовольствием бы плюнула, но его спасла балаклава. Ему показалось, что у соседки даже запотели очки. Скорее всего, от искр, посыпавшихся из глаз. Она повернулась и пошагала вдоль дома, уверенно таща за собой по асфальту собачку и расточая вокруг себя стойкий аромат антисептика. Кофе почему-то сразу расхотелось. Он вернулся домой и налил рюмку водки. Исключительно для профилактики…
Шёл восьмой день карантина.