Родина примет привычный нам лик!
В Санкт-Петербурге на палубе крейсера «Аврора»
Парадоксы
Роем руду – гоним туфту,
Строим ракеты – себе кабинеты,
А в миг удачи – еще и дачи.
Поднимем культуру – пропустим халтуру,
Вводим ценз – пропускаем секс.
Поможем детям – уплывем к дядям,
Чем добрее дяди – тем злее люди.
У дядей – все добро,
У людей – одно зелье.
У дядей – богатство,
У людей – лишь веселье.
Зачем вам богатство?
Оно вам не нужно.
Везде почитайте —
«Давайте жить дружно!».
А цены подняли – подтянем брюки,
Еще поднимут – протянем ноги.
Вот так всегда мы – настрой веселый,
Идут реформы – годок который?
Подснежник
Много я бродил по свету,
Степи, долы обошел,
И тебя, цветок-подснежник,
Раннею весной нашел.
Чуть пригрел весенний лучик,
И как в сказке среди льда
На прогалинах весенних
Появилась красота.
Грациозные головки
Белой прелестью полны,
А зеленые листочки
Так прекрасны и нежны.
Но проходит быстро время,
Веснам надо уходить,
А тебя, цветок-подснежник,
Никогда мне не забыть.
Так и в жизни нашей бренной
Много лет встречал весну,
Чтоб побыть с тобой, подснежник.
Тебя нет – и я грущу…
Ветка мимозы
Прошла зима, окончились морозы,
Длиннее и светлее стали дни,
И наряжаются уж веточки мимозы
В желтеющие платьица весны.
Все в этих хрупких ветках собралось —
И зов любви, и радость ожиданья,
Надежда, что все будет хорошо,
И вера, что наступит час свиданья.
Пусть лучик солнечный растопит в сердце лед,
Пусть будут только радостные слезы,
И в памяти надолго оживет
Та ветка хрупкая и нежная мимозы.
Инна с маленькой Наташей. В квартире в доме на Гончарной набережной
Ода Наталье
(посвящение дочери)
Двенадцать месяцев в году,
А я девятый всегда жду,
Ведь в ту сентябрьскую ночь
На свет явилась наша дочь.
Родилась крупной и спокойной,
Родители были довольны,
Но хоть прибавилось им дел,
А наш цветочек хорошел.
Вот уже школа, первый класс
И увлечения у нас,
Талант ведь никуда не деть —
Ребенку захотелось петь.
Тут нам помог бетховенский «Сурок»,
Директор взял ее без спора.
И хоть в годах не вышел срок,
Увидели ее в составе хора.
И хоть пропела там недолго,
Но любовь к пению тогда
Осталась в ней очень надолго,
А может быть, и навсегда.
Где