взгляд с мужа на профессора и обратно. Безотчетный, леденящий страх мешал дышать, руки тряслись и не слушались.
– Одевайте сынка и подождите в коридоре! – скомандовал профессор. – Мы тут побеседуем, как коллега с коллегой.
Прижимаясь ухом к закрытой двери, Лада пыталась разобрать, о чём они говорят, но слышала лишь стук своего сердца.
Игорь Иванович был в бешенстве; он вообще ненавидел разгильдяйство, а врачам его особенно не прощал. «Дурак опаснее врага!» – твердил он без устали. Каждый запущенный случай подтверждал его правоту.
– Ты, друг, менингеальные симптомы различать тоже разучился?! Это же надо – менингит запустить!
– Откуда он мог взяться? – Валерий устыдился собственной глупости.
– Тебе виднее, подумай! Учти, чтобы разобраться с этиологией, нужен анализ ЦСЖ, тогда и определимся с лечением. И госпитализировать срочно! Пожалуй, поговорю с Михаилом Николаевичем, чтоб вас вел. Соображения кое-какие ему выскажу.
Валерий положил на стол конверт с заранее оговоренной суммой, но Фролов наотрез отказался:
– Выздоровеет, тогда отблагодаришь.
Это настораживало. Конечно, могущество современной медицины бесспорно, но всё-таки… Главное – успокоить Ладку.
На другой день Валерий, избегая встречаться с женой (которая оставалась с ребенком в больнице), рвался на прием к Михаилу Николаевичу. Нужно было срочно найти ответы на все вопросы. Он еще с порога попытался оценить серьезность ситуации по манере и поведению врача. Тот начал без всяких «китайских церемоний»:
– Предположение о туберкулезной природе подтверждается.
«Какое еще предположение, чье?» Лугов не успел мысленно вернуться к вчерашней консультации, как услышал про «пленку» в цереброспинальной жидкости, про красные пятна Труссо и многое другое из той же серии.
– Посев еще не готов, но это без разницы. Нужен специализированный стационар. Плохо, что БЦЖ в роддоме не сделали, полностью не спасло бы, но такой тяжелой формы не было б. Длительный семейный контакт. Надо обследовать всех.
«Контакт? Дед третий месяц кашляет, истощенный, едва живой, чем не признаки? А я, как слепой, всё на старость списал. Вот гад! С подарком, значит, приехал!» Бешенство накатило, как волна, бросило к выходу. Где-то сбоку мелькнуло недоуменное лицо врача, так и оставшегося без объяснений. Экстремальность ситуации позволяла быть собой. Жалко рыпались остатки здравого смысла: «Где твое хваленое хладнокровие, психопат?! Да как ты едешь, Шумахер хренов!» Было плевать на надвигающиеся со всех сторон нелепо яркие машины; при чём здесь эти подвернувшиеся на пути люди, когда рушится мир?!
Припарковавшись у подъезда, Валерий искренне удивился, что цел. Рассуждать об этом не хватало терпения, требовалось срочно растерзать подлеца. Он ворвался к старику без стука, тяжелый запах, как доказательство болезни, ударил по мозгам. Как можно было раньше этого не замечать?! Вся комната вдруг предстала по-другому. Где она, Ладкина светлая, просторная мастерская? Осталась