к выходу, видимо все же решили идти в заведение напротив, с красной вывеской над входом. Что ж это к лучшему, как трещит голова, одному побыть самое то.
Хлопнув вожатого по плечу напоследок, Ворон и вся его шумная компания покинули трактир. Как приятно вот так просто в одиночестве посидеть, прогнав мысли из головы просто отдаться воле мелодичных перекатов. Позволить им увлечь себя туда, далеко, в то прошлое время, когда люди, написавшие эту музыку, гуляли по зеленому лесу, слушали пение лесных птиц, черпали чистую воду из горных рек, резвились как дети в прохладной воде луговых озер.
Среди воздуха наполненного музыкой и крепким запахом самогона, перемешанным с запахом пережаренного мяса с луком, нос уловил тонкий аромат пряного масла и лаванды.
– Приветствую путник, не против, если я составлю тебе компанию?
Легкий, тонкий голосок с высокими нотками вырвал вожатого из плена шумной зелени, укрытой голубым небом. Какого морока… вожатый раздраженно повернул голову на голос. Среднего роста, худощавая, узкие бедра, плоская грудь. Левая рука небрежно вдоль тела повисла, правая в кокетливо выставленное бедро упирается, серебряные кольца тонкие длинные пальцы украшают.
Слово «нет», в горле застряло, жаром в затылке отдало, вниз к животу спустилось, голова непроизвольно коротко кивнула. Женщина опустилась на скамью напротив, платье легкое, вырез глубокий на груди, та сплошь родинками усыпана, прям карта звездного неба. По такой караваны водить можно без компаса! Рука на столешнице покоиться, вторая кулачком тонкий подбородок подпирает, тонкие губы, слегка впалые щеки, кудри, высокий лоб обнажив, длинными локонами на плечи спускаются, тонкую шею закрывают. Черные брови вразлет карандашом подведены, глаза, карие, глубокие…
– Виолетта.
Коротко представилась девушка. Красивое имя, сколько же ей? Двадцать три, двадцать пять? Какая разница.
– А ты немногословен, ты с девушками всегда такой робкий?
Вожатый коротко головой мотнул, не в силах слова вымолвить, продолжая утопать в глубокой темной бездне глаз напротив.
– Понятно.
Виолетта из стоящего кувшина в две кружки разлила.
– Выпьем вожатый, за наше знакомство, за твою кротость и лихую удачу.
Кружки над столом свели, выпили. Как в вязком молоке все происходило, движения плавные, скованные, ватные. Горячая жидкость горло ожгла, из ватного состояния вырвала, закашлялся.
– Да не спеши ты так, на вот, закуси. Полегчало?
– Откуда ты знаешь?
– Что знаю?
– Ну, ты про удачу говорила.
– Тоже мне новость, весь трактир об этом знает, твой друг за тебя тост поднимал.
Друг! Вожатого аж перекоробило.
– Когда мы вошли, и он тост говорил, тебя в зале не было.
– Верно, не было. А ты наблюдательный, я наверху в комнате была, но он так орал, что его наверно и в Пустоше слышно было.
Виолетта