target="_blank" rel="nofollow" href="#n58" type="note">[58] Туджуна не любит острое. Зачем она столько наготовила?
Джихун сжал зубы, чтобы случайно не выпалить что-нибудь со зла.
– В любом случае я их привез. Не забудь сказать об этом хальмони, если она позвонит.
– Как хальмони выпустила тебя из дома в таком виде? На тебе даже куртки нет, а там дождь собирается.
Ее слова были пропитаны порицанием, однако парень даже не обратил на него внимания. В голове крутилась одна мысль: она боится, как бы сын не попал под дождь. Значит, она все-таки о нем беспокоится?
– Да мне нормально, – прошептал он. Заговори он громче, точно бы сорвался.
– Подожди, – женщина заглянула в кладовку и достала оттуда целый пакет одежды, из которого вытянула длинный плащ. – Мы собирались отдать эту одежду на благотворительность, но можешь взять себе.
Джихун помрачнел. Это, по-видимому, была одежда того мужика.
– Мне твоя благотворительность не нужна.
– Не упрямься. Это же брендовая одежда.
Джихун уже собирался сказать, куда ей идти со своими брендами, как вдруг дверь в коридор распахнулась и к ним вышла пожилая женщина. На ней был халат в цветочек; волосы цвета черного оникса – ну точно крашеные – накручены на бигуди. Заметив Джихуна, она остановилась.
– Омма Туджуна, кто это? – спросила она.
Омма Туджуна. Парень медленно осмыслил это обращение. Он его, конечно, знал – к мамам его друзей иногда так обращались соседи или учителя, но он никогда не слышал, чтобы его маму называли оммой. А теперь она стала оммой Туджуна. Еще одно доказательство, что она ему больше не мать.
– Оммоним[59], – Ёри обернулась к свекрови. – Это курьер, кимчхи принес. Я хотела сегодня ччигэ с кимчхи приготовить.
Джихун чуть не рассмеялся: так легко далась ей эта ложь.
– У меня от кимчхи ччигэ изжога. – Женщина приложила руку к груди. – А сын мой когда домой вернется?
– Скоро уже будет. – Мама Джихуна принялась заламывать руки, кидая беспокойные взгляды то на сына, то на свекровь.
Джихуну хотелось смеяться, кричать, бить стены. Так что он решил, что пора идти. Он поклонился:
– Спасибо за заказ.
– Погодите, молодой человек, – скомандовала хальмони. Эта бабуля явно привыкла к тому, что все ей подчиняются. Джихуна остановило только то, что его учили быть вежливым. – Вот. – И женщина протянула ему две зеленые бумажки.
В этот раз смех вырвался наружу, и Джихун сделал вид, что закашлялся. Он поймал униженный взгляд матери. Возможно, именно из-за него парень и взял эти двадцать тысяч вон, после чего склонился в глубоком поклоне.
Когда он вышел, дверь с писком закрылась за ним.
Джихун сел на автобус в сторону дома и прислонился лбом к холодному стеклу. У него даже кости болели от усталости. Такое ощущение, что в его тело напихали хлипких палок, которые в любой момент грозились сломаться под весом.
Вот бы мама рассказала своей новой семье правду. Что Джихун – ее сын, что ей не стыдно об этом заявить. Но не это расстраивало