хорошим настроением, предвкушением чего-то интересного и заставляло по-иному биться сердце.
Они стояли у вагона, до отправления оставалось совсем чуть-чуть. Он, пребывая впервые за три дня в хорошем настроении, курил и рассказывал что-то смешное. Лёха и Наташа смеялась. Татьяна натянуто улыбалась и курила, нервно теребя тонкими пальцами такую же тонкую чёрную сигарету «Морэ». Было видно, что она напряжена и всё-таки до сих пор переживает, правильно ли поступает, оставляя любимого мужа и отправляясь так далеко, пусть и с хорошими, но чужими людьми. Лёха, словно почувствовав эту её напряжённость, весело произнёс:
– Ну ты чего? Всё будет хорошо! Отдохнёшь, накупаешься! Персиков мне привезёшь! Как бы я хотел с вами! Но ты же знаешь: не могу. Поэтому давай за двоих отдохни! В Макси не сомневайся, я его знаю! Да и ребята его, с кем едете, Андрей и как там второго… тоже мне понравились. Серьёзные мужики. Если что, всегда помогут. Ну всё, пора вам в вагон. Вон уже проводница нам машет. Дай поцелую, – он обнял жену, чмокнул в щёчку Наталью и, пожав руку Максиму, пробасил:
– Смотри там! Чтобы вернул в целости и сохранности! Хорошего вам отдыха! Всё. Давайте в вагон!
Поезд тронулся, оставляя за окном толпу провожающих, бесконечные, заставленные вагонами пути курского вокзала, и медленно, словно втягиваясь в тяжёлую и долгую работу, загромыхал стыками рельсов, увозя к далёкому морю. В купе их было трое.
– Ну что ты загрустила, Танюш? Как будто уже жалеешь, что поехала. Ну извини, что так получилось. Всё будет хорошо. Я обещаю вам отдых на все сто баллов!
Татьяна уже хотела что-то ответить, когда в проёме двери появилась фигура проводницы. На выглаженной безупречно блузе висел бейджик с гордым именем Мария. Она поправила уверенным жестом дембеля ВДВ свой ярко-синий берет, убрала за ухо привычным движением локон крашенных хной волос и широко улыбнулась, демонстрируя два ряда золотых зубов:
– Граждане пассажиры! Готовим билетики! И по пятьсот за бельё! Так… билетиков у нас три. Едем до конца… Место будем подселять или как?
– Или как.
– Двадцать баксов.
– Так билет стоит тридцать! Давай за десять, – он улыбнулся. Понимал, что торговаться не имеет абсолютно никакого смысла, но по опыту знал, что нужно сразу показать хозяйке вагона, что тут не лохи, а почтенные граждане. Уважающие и её, но и не забывающие про себя.
– Это в кассе тридцать, а тут, дорогой, другая касса и другая такса. Так что или подселяем по дороге, или двадцатка. С такими красавицами едешь, а торгуешься! – и она снова осветила купе отблесками самоварного золота.
Он посмотрел на Татьяну – та кивнула. То же самое сделала и Наталья.
– Уговорила! Держи двадцатку, – он протянул проводнице деньги и добавил: – Когда соберёшь, Мария, все билеты и налоги, зайди расскажи, пожалуйста, что хорошего ещё есть у тебя в вагоне. Дорога-то длинная. Я уверен, что такой опытный работник, как ты, всегда найдёт чем порадовать дорогих пассажиров. И бельишко нам сделай сухое,