он проснулся, то за окном темнело именно так, словно мама заканчивала читать стихи. Режим был нарушен, мама не явилась. Остальные в палате крепко спали.
Вдобавок из окна на него пристально смотрела сова, напоминая, что заклинание, успокаивающее её, сегодня не читалось. Она расстроена и требует срочно исправить недоразумения, начав читать. Усевшись на подоконнике, она сердито ждала.
Игорь припомнил строку и зачитал вслух: «Совушка – сова, большая голова».
Далее, как ни просила мама при прошлых посещениях при прочтении запоминать слова, Игорь не помнил строк. Ему нравилось слушать и смотреть на иллюстрации. Под мамино чтение персонажи на них оживали, после такого волшебства не хотелось отвлекаться на запоминание текста. А вот теперь пригодилось бы, чтобы сова отстала.
Сова замигала желтыми, огромными глазами-лампочками, прожигая его за непослушание мамы. Он подверг её опасности, подходящему бешенству! Возбуждение останавливало прочтение дзен-подборки, выстроенной популярнейшими детскими редакторами в детский сборник. Она взмахнула крыльями, подлетела и застучала клювом по стеклу, подгоняя Игоря скорее продолжить чтение вслух.
Малыш испугался, так как ощутил беспомощность. Это было обидно, казался себе взрослым и умелым, не нуждающимся в поддержке, от того смело преодолевающего всплывающие неприятности по дороге к чему-то ещё не понятному, но вселяющему счастье. Он не понимал, что в его варианте под обличьем счастья частенько прячется прикосновение смерти. А на лицо провал, обеспокоенная хищная ночная птица.
Испугавшись за то, что с совой этой ночью по его вине случиться беда, открыл книжку-малютку на том развороте, где волны разума автора раскинули пенную рапсодию, трогающую детскую душу. На нужном развороте не обнаружил сидящую на ветке старого дуба, открывшую огромные желтые глаза в поисках поздно загулявшей мыши, сову. Попахивало проблемами: сова со страницу сбежала сюда, чтобы взять свое. Поздно загулявшей мышью стало быть Игорьку. Испугался.
Решился дойти до мамы. Она в редкое солнечное утро из окна палаты показывала крышу барака, где размещалась. Путь был ясен. Прихватив книжку-малютку и как был, в пижаме, прячась от то дежурной медсестры, то от дежурного врача спустился с четвертого этажа по серо-неприятной черствой лестнице вниз. На первом этаже выглянул из-за угла, осмотрелся и не нашел дежурного. Перестраховываясь, согнулся, прижимаясь к полу и передвигался исключительно по местам, не попавшим в зону освещения скупых ламп. Перед дверью ведущую на улицу уперся в стол дежурившего. Из-под дверной щели тянуло холодом, и Игорь вспомнил, что стояла зима, а он в пижаме.
«Успею добежать» – подбадривал себя ребенок и толкнул тугую дверь.
Его не остановили изношенные пружины. Толкнул столь же затасканную вторую дверь и вырвался на свободу.
Стужа ударила, и Игорь задрожал. Тапки набрали снега, не препятствуя доставили смесь из мороза к льняным носочкам. Отступать – показать, что ты слабохарактерный, каким по вбитому воспитанием разумению (и подслушанному